И вот я все ей выкладываю, а руки бессознательно тянутся к губам, как будто мне трудно говорить. А я тут замутила с Джорди. С Джорди Бреннаном. Как вы и сказали.
– А это кто, напомни? – спрашивает она.
Внутри у меня что-то обрывается. Кто это?
– Он бегает трусцой на футбольном поле, – говорю я с нажимом. – Вы сами на него внимание обратили. У него еще шорты с черепами. И горбинка на носу.
Она смотрит на меня и молчит.
– И как он, хорошо целуется? – спрашивает тренер, но я так и не могу понять, вспомнила она его или нет.
Я не отвечаю.
– Сразу с языком? – уточняет она.
Я решаю, что мне это послышалось.
– Или уговаривать пришлось? – с лукавой улыбкой произносит она.
– Все было не так.
Она что, издевается надо мной?
– Ну и как? – уже серьезнее спрашивает она. – Понравилось?
– Не знаю. – Я не смотрю ей в глаза. Мои щеки пылают. Как будто я беседую с парнем, причем старше меня и из другой школы. – Не знаю, хочу ли продолжения.
Она смотрит на меня и кивает, будто я сказала что-то толковое.
– Ты умная девочка, Эдди, – говорит она, и после паузы добавляет: – Эти мальчики до добра не доводят.
Киваю в ответ, а сама думаю об этом слове – «мальчики». Ведь кто такой Джорди Бреннан, как не мальчик? Мальчишка. Даже не парень.
А вот тренер замужем за мужчиной. Она в них разбирается. Бог знает, сколько их у нее было.
Ключи звякают у нее в руке, она садится в машину.
Смотрит на меня сквозь стекло, подмигивает, как будто у нас с ней появился секрет. Как будто теперь у нас есть что-то общее.
И я чувствую, что мы стали немного ближе.
Глава 6
– Где ее носит? – шепчет Рири и встряхивает золотистыми кудряшками.
Бет опаздывает на тренировку, и я начинаю думать, что она вообще не придет.
В ней что-то надломилось; мне кажется, что она вроде как по-прежнему чувствует себя капитаном, только вот капитанить больше не над кем. И это как фантомный зуд в отрубленной конечности.
На прошлой неделе она дважды пропустила наш ежевечерний разбор полетов: кто опозорился, у кого лифчик грязный, из-за чьей жирной задницы складывается впечатление, что они такие у всей команды. Всю жизнь мы созванивались с нею на ночь глядя. Но во вторник я забыла, а в четверг она не сняла трубку. Но я словно чувствовала, что она там, дышит и смотрит как на экране мигает: Эдди, Эдди.
Тренерша выкатывает тележку, на которой стоит телевизор. В руках у нее пульт.
– Вы делаете успехи, – говорит она.
Мы смотрим запись выступления. На экране мелькают желтые пятнышки – это мы. Золотистый загар, подпрыгивающие хвостики – все как всегда. Но мы уже не трясем ляжками, не крутим задами. Теперь мы подпрыгиваем абсолютно синхронно, образуем ровную V в три ряда и все, как одна, взлетаем в той-таче. А какие у нас плавные переходы! Я даже не верю своим глазам – мы как одна длинная сороконожка, которая скручивается и раскручивается.
Мы синхронны. Мы собранны. Мы уверенны и четки.
– Где Кэссиди? – спрашивает тренер, и мы разом отрываемся от экрана.
Опоздавшие даже на десять секунд не допускаются к тренировке. Тренер отсчитывает эти секунды, притоптывая ногой, как делала училка по физре в третьем классе. Как-то раз Эмили влетела в зал на счет «пять» с окровавленным лбом: она так спешила, что, закрывая шкафчик, ударила себя дверцей по физиономии.
– Кажется, она… – я на ходу пытаюсь придумать хоть какое-нибудь оправдание.
В тот самый момент в кармане толстовки Тейси Шлауссен начинает мигать красный огонек. Вступают басы. Это припев той самой песни про клуб, в которой поется о том, как жара напирает со всех сторон, и ты понимаешь, как там круто, в этом клубе.
Тейси забыла выключить телефон, и теперь ей попадет.
И я знаю, что это Бет.
У нас каждый год появляется новая тейси. Преданная собачонка, готовая прогулять четвертую пару, чтобы выполнить одно из безумных поручений Бет или сыграть в «слабо». Например, пробежаться по торговому центру со спущенными джинсами, сверкая стрингами перед охранниками. Бет хлебом не корми, дай заставить кого-нибудь побегать.
Бросаю на Тейси сердитый взгляд, призывая ее взять себя в руки. Но та уже запаниковала.
Через секунду тренер уже лезет к ней в карман.
Телефон летит по полу к раздвижной двери, из-за которой раздаются веселые крики подготовишек: «Топ-топ-хлоп-хлоп! Топ-топ-хлоп-хлоп!»
У Тейси дрожит подбородок.
Нам еще не доводилось видеть, как тренер выходит из себя, и не знаю, почему у всех сейчас такое тяжелое чувство, будто над нашими головами навис молот.