Один из наших любимых семейных фильмов – картина 1992 года «Запах женщины», в которой Аль Пачино играет стареющего ветерана, ушедшего на покой и не находящего этого покоя. Его персонаж, Фрэнк Слэйд, слеп, вечно пьян и страшно вспыльчив. Родные, измученные его причудами, нанимают Чарли Симмса, ученика эксклюзивной частной школы Бэрд (парень из небогатой семьи, учится на стипендию), присматривать за ним в выходные на День благодарения.
Это фильм, в котором два главных героя постепенно становятся друзьями. Слэйд по ходу дела помогает Чарли стать личностью, а Чарли уговаривает Слэйда дать еще один шанс своей жизни. В Нью-Йорке они обедают в фешенебельном ресторане, Слэйд танцует танго с милой девушкой и носится на арендованном дорогом авто по улицам (а он, не забывайте, слепой). Но все это время над Чарли нависает темная туча. За отказ доносить на одноклассников, виновных в дурной шутке, ему предстоит предстать перед дисциплинарным комитетом, который рассмотрит возможность его исключения из школы.
И вот наступает день слушания. Чарли загнан в угол. Второй свидетель, парень из богатеньких, лжет, спасая свою шкуру, но Чарли отказывается делать то же, в результате чего раздраженный директор школы рекомендует комиссии исключить его. И тут появляется Слэйд. Он выдает пятиминутную тираду о смелости, лидерстве и мужественности. Недостаток структуры и выдержанной аргументации речи с лихвой компенсируется ее пафосом: «Я не судья и не присяжные, но вот что я вам скажу: этот парень никогда никого не продаст, чтобы купить свое будущее! И это, друзья мои, называется целостностью личности»[9]. Слэйд и Чарли выходят из зала победителями и удаляются под единодушные восторженные аплодисменты всей школы.
Этот фильм в полной мере отражал взгляды моих родителей – правда говорила в нем хриплым голосом Аль Пачино. Речь его была немногословной, непроработанной в деталях и, вероятно, именно поэтому на редкость искренней. Даже в столь скомпрометированной среде, как дорогая частная школа Новой Англии, такой голос невозможно было игнорировать. В борьбе с ложью правда всегда побеждает. В детстве я находил в этом фильме большое утешение, но, повзрослев, не раз ловил себя на том, что задаюсь вопросом: а как на самом деле ведут себя ветераны-алкоголики в залах судебных заседаний на северо-востоке Америки?
Кроме того, на тот момент – на дворе стояла середина 2010 года – мир завертело в вихре серьезных перемен. США вот уже несколько лет морочились с конспиративной теорией под названием «биртеризм»; медийные фигуры, участники ток-шоу и пользователи соцсетей наперебой муссировали ложное утверждение, будто президент Барак Обама родился в Кении. Подобные теории нельзя назвать беспрецедентными, но та была поистине потрясающей по охвату. Биртеризм освещался в мейнстримных СМИ с регулярностью, достойной лучшего применения. Согласно одному опросу, проведенному в марте того года, аж четверть респондентов считали, что Обама родился за пределами США и потому не имеет права быть президентом этой страны[10].
Даже на игровой площадке в моей школе, за полмира от Вашингтона, один наш одноклассник как-то заявил, что своими глазами видел в соцсетях материал, подтверждавший, что у Обамы проблема с местом рождения. Мы тогда его высмеяли, но меня сильно смутило, что парень, не особо держась за эту теорию и не опровергая ее, назвал ее интересной.
Сам президент США в посвященном этому вопросу интервью на NBC News выглядел таким же потерянным, как и остальные. Он признал существование «некого механизма, сети дезинформации, которая в эпоху новых СМИ может работать непрерывно». И выразил веру в то, что американский народ достаточно мудр, чтобы видеть свет сквозь эту чепуху. «И я не собираюсь слишком уж беспокоиться о слухах, которые где-то там ходят». Но самой искренней реакцией Обамы, кажется, стали его довольно раздраженные слова: «Не могу же я повсюду ходить со свидетельством о рождении на лбу. Факты говорят сами за себя»[11]. Оба высказывания были по отдельности верны, но несколько противоречили одно другому.
Сидя за столом в ресторане над дымящейся тарелкой фо, я то и дело возвращался мыслями к своему раунду против Дебры. Моя ситуация в нем – я считал свою позицию истинной, но не имел убедительных аргументов – казалась мне на редкость созвучной нашему времени. Во времена, когда правда оспаривалась и без особого труда скрывалась за пеленой лжи, рассчитывать на изначально присущую ей всепобеждающую силу было нельзя. Я думал, не должны ли мы, живя в такие сложные времена, переключить внимание с просто приобретения истины на приобретение навыков и мастерства в старой доброй работе по ее донесению до других людей.
11
Full Transcript: Obama Interview with NBC News // NBC News, Aug. 29, 2010 // nbcnews.com/id/wbna38907780.