У Майкла была жена, которая его любила, еда на столе и немного денег в банке, и он не мог упрекнуть себя за то, что не сделал попытки.
И он выбрал забвение вместо горечи, оцепенение вместо разочарования. Два дня назад он сказал Вере, что с его музыкальной карьерой покончено, и уже послал резюме в две компании, занимающиеся коммерческим дизайном, и графикой.
Отступать было легче, чем бороться.
– А как у вас картофельная запеканка?
Голос клиента вернул его к действительности. Майкл уже собирался сказать, что картофельная запеканка – его любимое блюдо во всем меню, когда кто-то потянул его за руку, и, обернувшись, он увидел сестру.
– Мне надо поговорить с тобой, – сказала она, тяжело дыша, будто всю дорогу бежала.
Он не мог сказать, взволнована она или расстроена. С Элизой все всегда было непонятно. Он попросил ее подождать у бара и позвал другого официанта подменить его. Потом сходил на кухню и наложил полную тарелку спагетти.
– Поешь заодно, – сказал он, ставя тарелку перед ней, и сел напротив.
Она жевала пластмассовую соломинку и не заинтересовалась едой.
– Майкл, пообещай, что выслушаешь меня, не перебивая.
– Ну-ну.
– Пообещай.
У нее горели глаза. И вся она словно светилась, впервые за последние месяцы.
– Съешь что-нибудь, – сказал он, отбирая у нее соломинку, и попросил бармена налить им два стакана воды.
Она намотала на вилку клубок спагетти, но Майкл видел, что она никогда не донесет его до рта.
– Послушай, как бы ты среагировал, если бы тебе сказали, что, возможно… – Она отложила вилку, хихикнула, но потом стала очень серьезной. – Забудь… Лучше скажу прямо… Мне кажется. Пол жив.
Майкл только что сделал глоток из стакана и теперь закашлялся так, что бармен подозрительно оглянулся на него.
– Я знаю, что это безумная идея. – Она размахивала руками, как итальянка. – Выслушай меня. – Она вытащила из кармана газетную вырезку и сунула ее Майклу. – Подчеркнутый кусок. Попробуй прочитать его голосом Пола.
Подозрительно взглянув на нее, Майкл прочитал заметку, вспоминая при этом своеобразную витиеватую манеру Пола. Одна за другой ему в голову пришли две мысли. Первая, что Пол – идиот. А вторая, что его сестра, к сожалению, – нет.
– Ты тоже увидел, да?
Он отложил вырезку и засунул под себя руки, чтобы Элиза не заметила, как они дрожат.
– Я не знаю, что ты видишь, но хочу тебе сказать, что Пол не был единственным человеком в мире, использующим «черт подери» в качестве присловья.
– Послушай, я уже сказала. Я понимаю, что это безумие, но…
– Безумие? Это просто невозможно.
– Хотя бы выслушай мою теорию.
– Даю тебе одну минуту.
– Хорошо. – Она начала говорить очень быстро. – Я думаю, что Пол сам был свидетелем той ночью. Я думаю, он не ехал в машине Фельдмана. Я думаю, Фельдман врет. Я думаю, что Фельдман в курсе и что Пол и есть Вилл Люсьен. Вот что я думаю.
Майкл старался говорить тихо.
– Элиза, Пол был моим лучшим другом. Мне тоже его очень не хватает. Но ты должна прекратить это, слышишь? Это ненормально.
– Я не закончила, – сказала она. – У меня есть доказательства.
Майклу не понравилось слово доказательства. Оно подразумевало что-то материальное.
– Ты знал, что Хадсон не настоящая фамилия Пола?
– Нет, – соврал он. – А какая настоящая?
– Не знаю. Я у него сто раз спрашивала, а он всегда отвечал, что скажет мне, только когда мы поженимся. И знаешь? У меня есть сильное подозрение, что его фамилия – Люсьен. И вот что еще интересно: имя его отца было Вильям, а подружки Пола по бинго называли его Вилли. – Она быстро глотнула воды, а Майкл попробовал воспользоваться моментом и сбежать. – Постой. Это еще не все.
– Я не хочу больше слушать.
Он уже хотел напомнить ей, что тело Пола было найдено и опознано. И это главное доказательство. Но она опередила его.
– Скажи, если бы Пол сделал новую татуировку перед своим предполагаемым самоубийством, ты бы об этом знал?
– Наверное. А что?
– Так сделал он ее или нет?
Майкл не знал, что делать. Он не хотел говорить ей о татуировке и не мог понять, откуда она о ней узнала. И поскольку не представлял, куда ведет ее вопрос, решил ответить честно.
– Да.
Сначала она удивилась, а потом как-то мгновенно поникла.
– Да?
– Я говорил ему, что это смешно. Честное слово. Я отговаривал его несколько дней. И в результате она оказалась похожей не на шрам, а на след от грузовика.