Я решила, что только настоящий герой может так небрежно упоминать о путешествии на самолете.
– Какой авиалинии принадлежал самолет?
Он посмотрел на меня, как будто я неожиданно заговорила по-японски.
– Не знаю. Это же было давно. Помню, что на борту самолета красовался дельфин.
У меня сжался желудок.
– Как что?
– Они спонсировали какой-то новый мультфильм и изобразили на самолете главного героя.
– И ты решился в него сесть? Ты в своем уме? Может быть, нарисовать птицу еще ничего. Но морское животное? Это все равно что просить о крушении.
– Элиза, – произнес он мягко. – ты знаешь, какой у человека шанс попасть в авиакатастрофу?
– В зависимости от обстоятельств это примерно один шанс из четырех с лишним миллионов, но попробуй расскажи об этом моим родителям и еще семидесяти восьми человекам, которые разбились вместе с ними.
Пол, кажется, собрался извиняться, и я быстро сказала:
– Не надо соболезнований, пожалуйста. Ты не можешь жалеть о том, частью чего никогда не был.
Что ж, это честно.
Мне не нравилось направление, которое принял разговор, и я попыталась вернуть его в прежнее русло.
– А что стало с твоей бабушкой? Той, которая прислала письмо?
– Когда я ее нашел, из нее уже росли маргаритки.
– И у тебя нет других родственников?
– Нет.
– А Роберт Девис?
– Его перевели в Нашвилл вскоре после смерти Кэрол, но я не говорил и не виделся с ним, с тех пор как уехал из Техаса. – И продолжил без всякой паузы: – Потанцуй со мной.
Он встал и потянул меня за руку.
Даже не знаю, чего бы я хотела больше, чем поближе прижаться к Полу Хадсону во время танца. Наверное, именно поэтому я помотала головой.
– Ну давай. Только одна, черт подери, песня.
– Тебе никто не говорил, что ты злоупотребляешь этими словами?
– Какими?
– «Черт подери»!
– Послушай, я перед тобой все кишки вывернул. Сделай и для меня что-нибудь.
В зале никто не танцевал. Здесь не было даже настоящего танцпола. И Алисия все еще крутилась тут. Но Пол продолжал тянуть меня за руку, пока я не встала и не пошла за ним.
Он положил одну руку чуть ниже моей талии, а другой крутил табличку с именем Лука на моей рубашке.
– Так нормально?
Не знаю, относился ли его вопрос к рукам, к танцу или к тому ультрафиолетовому теплу, которое излучало его тело, но я кивнула, прижалась сильнее и через секунду улетела в другое измерение, где было ни острых углов, ни швов и все было закругленным и гладким, как его голос, напевающий песню Вана Моррисона прямо мне в ухо.
Потом я почувствовала, будто ко мне приставили ружье.
Из-за плеча Пола меня разглядывала Алисия.
– Пошли отсюда, – прошептал Пол.
Мы дошли до дома молча. Когда мы зашли в подъезд, Пол сказал:
– Я тебя обгоню, – и понесся вверх по ступеням.
Я побежала за ним следом. Он стоял на четвертом этаже перед кровоточащей дверью как перед баррикадой, изображая руками букву V, с обычной хамоватой улыбкой на лице.
– Элиза, ты нервничаешь из-за меня?
– Нет.
Он сделал шаг ко мне.
– Тогда почему ты дрожишь?
Я опустила подбородок, сглотнула комок в горле и ничего не сказала.
– Не смотри на меня так, а то еще тридцать секунд – и я за себя не ручаюсь.
– Дай мне пройти.
– Сначала надо оплатить пошлину.
Он положил руку мне на затылок и прижался к моему рту. Он целовал меня, пока у него не кончился воздух в легких, потом быстро вздохнул и поцеловал еще раз, а когда наконец отпустил, на лице у него сияла торжествующая улыбка.
Я подумала, что целуется он так же, как бегает по лестнице, – страстно, азартно и забывая в этот момент обо всем на свете.
– У меня шесть месяцев не было секса, – сказала я. И сама не поняла, зачем поделилась с ним этой пикантной информацией.
– Шесть месяцев? – Пол, кажется, не поверил. что такое может произойти с живым человеком. Он поиграл с моей сережкой.
– Ты просто поддерживаешь беседу или это приглашение?
– Телефон звонит, – сказала я.
Я воспринимала звук, идущий из квартиры, только краем сознания. Я как будто окаменела и не могла сдвинуться с места, пока Пол искал ключи, открывал дверь и снимал трубку.
– Публичный дом Хадсона слушает, – сказал он в нее. Потом застонал: – Это была шутка, Авриль. Понимаешь такое слово? Я же говорил тебе, мы сегодня репетировали… – Я вошла в комнату, и Пол перешел почти на шепот: – Да, я тоже соскучился. Увидимся завтра, хорошо?