Выбрать главу

Не говоря ни слова, он схватил меня за руку, втащил в комнату и силой посадил на кровать. Сначала я подумала, что он злится, что я не встретила его в аэропорту, но он не казался обиженным. Просто очень сосредоточенным.

– Я тоже рада тебя видеть, – сказала я.

– Закрой глаза! – Он бросил на пол сумку и взял гитару.

– Это ты так здороваешься?

Он нагнулся ко мне, быстро поцеловал в щеку и стал настраивать гитару.

– Закрой глаза!

– Ты накурился?

– Не смеши. У меня для тебя сюрприз. Закрой свои, черт подери, глаза.

Я подчинилась.

– Хорошо. Теперь слушай. Так Полу Хадсону удалось осчастливить Клинта. И я не считаю, что продался, только потому… Ладно, слушай…

Он спел несколько нот, нашел правильную тональность и заиграл медленную, мелодичную и, боюсь произнести, очень радиоформатную мелодию.

Она дельфин и ключ от дома.Свеча под ветром в снегопад,Любовь и танец, столь знакомый,И Ангел – лишь на первый взгляд.
Сплошным пятном расплылись ночи.Я до нее не ведал дней.Мне с каждой ночью одиноче.Хочу домой, обратно к ней.
Хор, ураган и солнце,Даже когда собрался дождь идти.Она дороги не укажет,Но держит за руку в пути.
Святая, девственница, шлюха…Все мне отдаст – прошу еще.Отринуть не хватает духа —Весь только ею поглощен.

Это была самая коммерчески многообещающая песня Пола, которая к тому же укладывалась в четыре минуты. Но кроме того, она была романтичной, сексуальной и удивительно напоминала балладу.

– Это о тебе, – сказал он.

Эти слова вызвали во мне такую бурю эмоций, что на один короткий иррациональный момент мне захотелось, чтобы никто, кроме меня, никогда не услышал эту песню. Я больше не желала ни с кем делиться Полом. Я мечтала запереть его в этой комнате и держать в ней, как певчую птицу в клетке. Я хотела, чтобы он принадлежал только мне. И очень не хотела, чтобы всякие Винклы и будущие тупые и бесчувственные слушатели растаскивали на кусочки его талант и топтали его ногами.

Он отложил гитару и подсел ко мне.

– Это так прекрасно! – выдохнула я. – Как она называется?

– В первом варианте «Черт подери, сингл», но Клинт настаивает, чтобы я придумал другое название. Может, я назову ее твоим именем, чтобы приколоться.

Я спиной повалилась на кровать, потянула к себе Пола, и весь остаток ночи он уж точно принадлежал мне, и только мне.

* * *

Некоторые люди считают, что наверху для каждого из нас существует генплан, что свободная воля ничего не решает и что мы просто пешки в шахматной партии, которой развлекаются боги, сидя на белых пушистых облаках и осыпая немногих избранных своими милостями, а всех прочих – несчастьями.

Я точно знаю, что это не так. Что даже если мне и придет в голову винить Бога за поднесенное к виску ружье, я буду твердо помнить, что на курок нажимает все-таки мой собственный палец.

Все эти мысли пришли мне в голову после того, как Пол посмотрел в окно лимузина и сказал:

– Застрелите меня. Пожалуйста. Я прошу. Просто прикончите из жалости.

– Дайте мне пистолет, – проворчал Анджело.

– Болван, – сказала Квинни.

Вера швырнула ему в голову кусочком льда.

– Не будь педиком. Там будет интересно.

Мы направлялись на пикник по случаю Дня труда в загородный дом мистера Винкла в Ист-Хэмптоне. Винкл специально лично звонил Фельдману, чтобы подтвердить приглашение. Он даже прислал за нами лимузин. Хотя, по словам Пола, у Винкла это прозвучало не как приглашение, а скорее как производственное поручение, и он особенно подчеркнул, что будет присутствовать пресса.

– На самом деле это был приказ, – сказал Пол. – Ну кто так делает? Кто приказывает прийти на вечеринку?

Фельдман с ним не согласился. Он считал, что это очень важный знак внимания.

– Винкл делает на «Бананафиш» очень большую ставку, – добавил он.

– Мать моя женщина, – выдохнула Вера, когда мы подъехали к воротам, за которыми начиналась мощеная дорога, ведущая к величественному георгианскому зданию.

– Я умер и уже в аду, – сказал Пол.

Когда мы выходили из лимузина, Бёрк заметил, что это похоже на дорогу из желтого кирпича, ведущую в страну Оз.

– Да, – согласился Пол. – А Оз – это ад.

Пол ступил на газон и с отвращением обернулся вокруг.

– Это, черт подери, какой-то фестиваль дикарей и язычников.

На вечеринке было не менее трехсот гостей и среди них действительно много знаменитых «дикарей и язычников», которых я сразу узнала, а кроме них – «обычная хэмптоновская тусовка», как выразилась Вера, – типичные игроки в поло и их болельщики.