– Как подруга, – ответила я. – Пол просто зациклен на этом. Как не продаться? Как отказаться от компромиссов? Как остаться собой? Для него каждый шаг – война. – Я пожала плечами. Сама не понимаю, о чем спрашиваю. Просто я боюсь за него.
– Я помню, как в «Имперос Лаундж» к нему подошла девушка с восторгами по поводу его песни, а он отказался разговаривать с ней, потому что на ней была майка «Аэросмит». Он сказал, что это самая продажная группа в мире и что никому не может нравиться его музыка и «Аэросмит» одновременно.
– Это как раз то, о чем я говорю. Я целый месяц уговаривала его сделать клип. И в конце концов он согласился только на съемку живого концерта.
– Может быть, мне было легче, потому что я вырос в этом мире, но мне кажется, Пол относится к своей работе слишком серьезно. Мы ведь не ищем лекарство от рака. И не ведем переговоры о мире на Ближнем Востоке, правильно? Господи, это просто рок-н-ролл.
У меня отвалилась челюсть.
– Ой-ой-ой, – сказал Лоринг, – теперь она не будет меня уважать.
– Ты уверен, что ты сын Дуга Блэкмана? Я не верю, что его сын может сказать «это просто рок-н-ролл».
Лоринг рассмеялся.
– Ты не согласна?
– Я не согласна, когда так низко оценивают роль искусства. «День, когда я стал призраком» изменила мою жизнь. Ты понимаешь, как это важно? Что короткая глупая песня может изменить судьбу человека? Моя жизнь была бы совсем другой, менее интересной, менее… все, если бы не сила музыки, которую ты только что назвал просто рок-н-роллом.
Он продолжал смеяться.
– Ответь мне, – возмутилась я, – разве ты не веришь, что то, что ты делаешь, имеет огромную, неизмеримую ценность?!
Возможно. А возможно, и нет. Я просто хочу сказать, что клип – еще не конец света. И если честно, то я хочу, чтобы мои песни играли на радио. И мои клипы показывали по телевизору. И я хочу, чтобы записи покупали. И я не вижу в этом ничего плохого. – Пол тоже этого хочет. Но не ценой самоуважения.
– Он похож в этом на моего отца. Но, к счастью за отцом – все его прошлое. А за Полом ничего нет Пока нет, во всяком случае. Я думаю, ты и сама понимаешь, что он очень далеко пойдет, если сейчас поведет себя правильно.
– Вести себя правильно запрещает его религия.
Мы оба замолчали. Лоринг доедал свой бублик, а я листала блокнот.
– Вопрос, – сказала я наконец. – У тебя когда-нибудь была настоящая работа?
– В смысле, не такая халява, как сейчас?
Я хихикнула.
– Извини. Я хотела спросить, тебе приходилось работать, чтобы жить?
– Если ты про деньги, то нет. Но мне приходилось чистить конюшни, когда я был ребенком.
Ответ прозвучал как-то робко, и мне показалось, что он стесняется своего положения.
– Можно я задам тебе вопрос? – спросила я.
– Почему ты все время спрашиваешь?
– Я таким образом предупреждаю, что вопрос может показаться нескромным.
– Ты уже обыскала мой дом. Неужели что-то еще менее скромное?
– Почему ты стесняешься быть тем, кто ты есть?
Долгая пауза.
– Я думаю, одна причина в том, что мне много доставалось за мою фамилию. Рецензия в твоем журнале – как раз характерный пример. Пойми меня правильно. Я горжусь своим отцом. Но меня никто и никогда не воспринимал отдельно от него. Когда говорят о моей карьере, всегда вспоминают его имя. И заметь, наоборот не бывает никогда. Ирония в том, что я стал музыкантом совсем не из-за Дуга Блэкмана.
Он протянул мне законченную работу. Это был робот, который выглядел так, будто был только что из магазина.
– Похоже, у тебя большая практика, – сказала я, сравнивая со своей постройкой, которая оказалась просто ярко раскрашенной коробкой. – Если, не из-за Дуга, то почему?
– Тысяча девятьсот восемьдесят второй год, октябрь. «Клэш» и «Ху» на стадионе Ши. Представь, как это подействовало на девятилетнего мальчика.
– Видишь? Об этом я и говорила! В этом сила музыки!
Он улыбнулся.
– Разве твой отец не гордится тобой?
– Честно? Не для печати? По-моему, он сильно разочарован тем, что я выбрал этот путь. Он и мне часто говорил, что я «слишком умен, чтобы стать музыкантом», но иногда мне кажется, что на самом деле он хотел сказать «в тебе этого нет».
– Чего нет?
– Этого. Того, что есть в нем и в Поле. Непреодолимая, физическая потребность создавать музыку. Такая, что без этого невозможно жить.
– Он очень хвалил тебя, когда я говорила с ним. Лоринг, кажется, удивился этому.
– Вот типичный пример того, о чем я говорю. В старших классах я занимался бегом. Я пробегал милю быстрее всех в школе и в районе, и отец восхищался этим так, будто я бил мировые рекорды. Но он ни разу не потрепал меня по плечу и не сказал: «Поздравляю с отличным альбомом, сынок».