– Нравится? Он мой, черт подери, герой. Я стал музыкантом благодаря ему. Мне кажется, никто не писал песен лучше. То есть я хочу сказать, есть Дилан, Леннон и он, да?
Странно, что ни Майкл, ни Вера не сообщили мне, что у нас общий герой с моим новым соседом.
– Как ты умудрилась так разговорить его? – спросил Пол. – Он же никогда не общается с журналистами.
Я поудобнее засунула под себя ноги и откинулась на спинку дивана.
– Это были его прощальные гастроли. Он как бы официально заканчивал с концертами. Вероятно, чувствовал что-то вроде ностальгии. И, наверное, еще пожалел меня.
Мне тогда очень понравилась его теория, что музыка – это метафора всей Америки. Он изрек: «Скажи мне, что ты слушаешь, и я скажу, кто ты».
Пол кивал, как будто никогда не слышал ничего умнее. Это немедленно подняло его в моих глазах до положения друга, хотя надо признать, что обычно в присутствии друзей у меня не появляется желания до них дотронуться и не потеют ладони.
По иронии судьбы, Адам не был поклонником Дуга Блэкмана. Когда он хотел позлить меня, он говорил, что его музыка слишком пафосная и что ее сильно переоценивают. Однажды он заявил, что я люблю Блэкмана больше, чем его, и это было, конечно, смешно. Я обожала Адама. Все, чем он владел, было синего цвета: машина, одежда, ударная установка, диван, некоторый период даже волосы. Как ни странно, когда-то я находила это неотразимым.
– Значит, ты послала статью в «Сонику», и ее не только напечатали, но и взяли тебя на работу?
Я кивнула.
Пол перелез через спинку дивана, сел рядом и с азартом старой сплетницы спросил:
– Ты с ним трахалась?
Как и Дуг, он произносил слово «трахаться» так просто, будто предлагал жевательную резинку или просил выбрать карту из колоды. Может быть, как раз в этом и есть лучшая защита от одиночества, подумала я. Относиться к любви не как к спасению, а как к забаве.
– Нет.
– Нет? Да брось ты, он наверняка хотя бы приставал к тебе.
Тогда мне так не показалось. Он не прилагал никаких усилий – просто и буднично сделал предложение и не особенно заинтересовался моим ответом.
– Вообще-то он много говорил о своей семье. Ты ведь знаешь, он женат уже тридцать лет. У него два сына. Младший занимается кино. А старший, Лоринг, примерно твой ровесник, только что выпустил второй диск. Первый был совсем не плох, но Дуг считает, что второй гораздо лучше.
– Я знаком с Лорингом. – Пол крутил в руке незажженную сигарету. – Был знаком. Я когда-то играл в одном месте на авеню А, которое называлось «Имперос Лаундж». Там устраивали вечера со «свободным микрофоном» – каждый мог подойти и исполнить что-то. Надо было только прийти пораньше, чтобы прорваться. Я всегда торчал там уже с полудня, и Лоринг тоже. Мы слонялись по бару и смотрели по телевизору всякие ток-шоу, пока не приходила наша очередь играть. Он тогда выступал под именем Сэм Ленгхорн, и никто не знал, кто он такой. Даже я не знал, пока он не начал работать с большими лейблами и его фотографии не стали появляться в газетах.
– Он талантливый?
– Да, в радиоформате. – Это не прозвучало как комплимент. – Пишет неплохие песни. Во всяком случае, не врет.
Пол замолчал и принялся бродить по кухне, но мне хотелось еще поговорить о музыке.
– Когда-нибудь слышал о группе «66»?
Он сморщился, будто проглотил пектусин.
– Мой менеджер работает с ними. А что?
– Мне надо написать об их завтрашнем концерте в «Ирвинг Плазе», – похвасталась я своим первым настоящим заданием. Но Пол не разделил моего энтузиазма.
– Я могу написать об этом концерте прямо сейчас. Это группа типа сахарин – очень сладко, но не натурально. Солистку зовут Аманда Странк. Стерва, мечтающая о славе. Петь совсем не умеет, но недавно прикупила себе пару симпатичных сисек и немедленно стала знаменитой. Я с ней даже встречался пару раз, и она, по-моему, ко мне до сих пор неровно дышит, но даже у меня есть какие-то принципы.
– А сам ты как живешь?
Пол задумчиво покрутил головой.
– Раз в неделю у нас концерт в «Кольцах Сатурна» – место небольшое и вмещает всего двести человек, но это лучшее из того, что у нас когда-нибудь было. И на самом деле все это не важно, потому что кому достаются рекордные тиражи и рекламные кампании? Дерьму вроде этих «66».
– Зачем ты тогда вообще этим занимаешься?
Пол улыбнулся, но лицо у него было печальным.
– Если бы я мог заниматься чем-то другим! Я живу здесь уже большее восьми лет, играю в разных группах, пытаюсь собрать свою из достойных музыкантов и зарабатывать на жизнь единственным, черт подери, способом, которым умею и хочу. Мне уже почти тридцать, и я весь день должен складывать мужские рубашке в «Гэп». Ты видела мою комнату? Я не неряха. Это просто мой протест против складывания.