Моя контрактная ситуация развивалась долго, и решение, которое я принял, не было спонтанным. Все началось еще после того, как в середине 2005 года вернулся из челябинской аренды и попросил элементарные условия. Например, полторы тысячи долларов в месяц на съемную квартиру. Но мне отказали и в этом. Начали мяться: «Мы все понимаем, но…» Я остановил их: «Хватит, мне все ясно».
Та ситуация меня вообще убила. До аренды в Челябинск у меня в «Спартаке» была зарплата две тысячи долларов. А в Челябинске — три плюс премиальные, потому что там я играл и был одним из лидеров. Назад в «Спартак» ехал, как мне казалось, кое-что доказав.
«Спартак» ведь мог тогда меня вообще потерять, потому что у клуба как раз шел «раздел имущества» с Юрием Перваком, и неожиданно оказалось, что я нахожусь в Челябинске не в аренде, а на полноценном контракте.
Из Челябинска я тогда возвратился только потому, что обещал Федотову сделать это в любом случае. В первом дивизионе постоянно играл, вызывался в молодежную сборную. И вправе был надеяться, что мои смешные условия хоть как-то пересмотрят. Ведь мне, по сути, из-за всех этих юридических тонкостей предстояло подписать новый контракт.
Зарплату я тогда попросил по меркам последних лет весьма умеренную — десять тысяч. Плюс бонусы, которые полностью вписывались в концепцию руководства: «Ты должен не получать, а зарабатывать».
Да, место в составе мне только предстояло завоевать — но тем, в кого верят, такие деньги дают без вопросов. Не говоря уже о полутора тысячах за съемную квартиру.
А в меня не верили. И начали торговаться, заявив, что на такие «роскошные» условия пойдут лишь в том случае, если я продлю контракт еще на два года.
Это было уже слишком.
Тогда я сказал: «Я обещал Григорьичу вернуться — и я вернулся. Делайте мне какую угодно зарплату, можете даже не спрашивать. И больше мне ничего не нужно».
И тут они вдруг начали мне говорить:
— Подожди, так тебе же нужна квартира!
Я ответил:
— Как-нибудь этот вопрос решим. Мне уже было все равно.
«Положили» те самые пять тысяч. И в рамках действующего контракта ни разу зарплату не поднимали — даже когда стал игроком сборной.
*****
Да мне даже Андрей Червиченко по собственной инициативе поднимал зарплату! Человек, которого сейчас все критикуют за его работу в «Спартаке»! Но он по крайней мере стимулировал ребят к росту, и было видно его отношение к нам: кто прибавляет в игре — тот получает больше.
А вот Федуну и его людям долгое время было на меня наплевать, и это продолжалось несколько лет.
Мне было очень обидно, потому что «Спартак» — мой родной клуб. Я же все здоровье здесь оставил! Две операции на крестообразных связках коленей, мениски, пахи… Да, я благодарен клубу за то, что он меня лечил — но, по-моему, это нормально, и по-другому быть не может. Спасибо за то, что меня, молодого, отправили на операцию в Германию, когда еще мало кто туда ездил. Но я сам, между прочим, на этом и настоял. Потому что травмы эти получал не в пьяных драках, а в играх за «Спартак».
Может, из-за травм и не захотели поднимать мне зарплату после Челябинска — не знаю. Но самим ходом переговоров и отношением ко мне я был сильно разочарован.
Тем не менее с головой ушел в работу и «пахал» по полной программе. Даже при Старкове, который всячески давал понять, что делает ставку на опытных игроков. После Челябинска я опять попал в дубль и играл там через сильные боли в паху. Но на операцию не шел, потому что очень хотел сыграть в стыковых матчах за молодежку против датчан. Когда Чернышов и туда не вызвал, я был в ярости. Ради чего я все это время терпел боль, если шансов выбраться из спартаковского дубля у меня не было никаких?
Несмотря на все эти разочарования, я продолжал работать. Тем более что тогда в команде был такой глубокоуважаемый мною футболист, как Аленичев. Даже если тренер откровенно не доверял, при таком капитане работать спустя рукава было невозможно. И не только из-за его титулов, но и из-за характера — человек он замечательный.
Потом Аленичева из команды убрали, а вместо Старкова пришел Федотов. В этом смысле мне, конечно, стало полегче. Хотя и тут, если не получалось что-то в первом тайме — сразу меняли. Тоже полного доверия не было. Я начинал нервничать, хотел что-то доказать, эмоции зашкаливали, и это приводило к грубости и карточкам. Хотя я никогда не хочу сыграть в ноги — всегда только в мяч. Когда, скажем, в финале Кубка Первого канала сбил Жирка (Юрия Жиркова. — Прим. И. Р.) — просто не рассчитал. Жестко, динамично играть я люблю, но к грубости никогда не стремлюсь. Прекрасно знаю, что один хлеб едим…