…Трудно бывает устоять от соблазнов, которые предоставляет власть. Когда в годы "Перестройки" я слушал предвыборные дискуссии кандидатов в депутаты всех уровней, их обвинения властям предержащим в создании особых привилегий, стяжательстве, отрыве от народа, я внутренне улыбался. Всё это было мне знакомо. Как только будет завоёвана под любым флагом, в том числе и демократическим, власть, забудутся пылкие популистские выступления и обвинения в адрес "бывших" и постепенно всё вернётся "на круги своя".
К сожалению, низка политическая культура не только народа, но и избранных депутатов. К тому же гласность в большинстве случаев остаётся односторонней и служит данному моменту. Да и нет каких-то ограничителей, которые позволяли бы сдерживать человеческие слабости. Я хотел бы ошибиться, но жизнь, увы, подтверждает сказанное…
В 1973 году состоялся визит Брежнева в США. Он прошёл успешно, и Брежнев победителем возвратился на родину. Но у меня этот визит ассоциируется с первыми тяжёлыми переживаниями, связанными с состоянием здоровья Брежнева. Дело в том, что ко времени визита в США развитие атеросклероза мозговых сосудов начало сказываться на состоянии его нервной Системы. Первые предвестники этого процесса, как я уже указывал, появились в период пражских событий. Однако после этого эпизода Брежнев в целом чувствовал себя хорошо, был, как говорят врачи, полностью сохранён и активно работал.
Начиная с весны 1973 года у него изредка, видимо, в связи с переутомлением, начали появляться периоды слабости функции центральной нервной Системы, сопровождавшиеся бессонницей. Он пытался избавиться от неё приёмом успокаивающих и снотворных средств. Когда это регулировалось нами, удавалось быстро восстановить и его активность, и его работоспособность. Он не скрывал своего состояния от близкого окружения, и они (некоторые — из искреннего желания помочь, другие из подхалимства) наперебой предлагали ему различные препараты, в том числе и сильнодействующие, вызывавшие у него депрессию и вялость.
Вот с такими ситуациями мне и пришлось столкнуться во время визита Брежнева в США. Но так как его организм был ещё достаточно крепок, нам удавалось очень быстро выводить его из таких состояний, и никто из сопровождавших лиц, из американцев, встречавшихся с ним, не знал и не догадывался о возникавших осложнениях. Заметить их внешние проявления было почти невозможно. Мне казалось, что, вернувшись домой, отдохнув и придя в себя, Брежнев вновь обретёт привычную активность и работоспособность, забудет о том, что происходило с ним в США. Однако этого не произошло. Помогли "сердобольные" друзья, каждый из которых предлагал свой рецепт лечения. И роковая для Брежнева встреча с медсестрой Н. Я не называю её фамилию только по одной причине — у неё дочь, и, главное, её судьба сложилась непросто. Её близость к Брежневу принесла ей немало льгот — трёхкомнатную квартиру в одном из домов ЦК КПСС, определённое независимое положение, материальное благополучие, быстрый взлёт от капитана до генерала её недалёкого во всех отношениях мужа. К сожалению, я слишком поздно, да и, откровенно говоря, случайно узнал всю пагубность её влияния на Брежнева.
Однажды раздался звонок Андропова. Смущённо, как это было с ним всегда, когда он передавал просьбы или распоряжения Брежнева, которые противоречили его принципам и с которыми он внутренне не соглашался, он предложил в 24 часа перевести старшую сестру отделения, где работала Н., на другую работу. Когда я поинтересовался причинами и заметил с определённой долей иронии, что вряд ли председатель КГБ должен заниматься такими мелкими вопросами, как организация работы медсестёр, он сердито ответил, что просьба исходит не от него и для меня лучше её выполнить. Мне искренне жалко было старшую медсестру, прошедшую фронт, пользовавшуюся в коллективе авторитетом, и, чтобы выяснить все подробности и попытаться исправить положение, я встретился с лечащим врачом Брежнева Н. Родионовым.
Оказалось, что именно он, который должен был строго следить за режимом и регулировать лекарственную терапию, передоверил все это сестре, которую привлёк к наблюдению за Брежневым. Мягкий, несколько беспечный, интеллигентный человек, он и не заметил, как ловкая медицинская сестра, используя слабость Брежнева, особенно периоды апатии и бессонницы, когда он нуждался в лекарственных средствах, фактически отстранила врача от наблюдения за ним. Мой визит к Брежневу не дал никаких результатов — он наотрез, с повелительными нотками в голосе, отказался разговаривать и о режиме, и о необходимости регулирования лекарственных средств, и о характере наблюдений медсестры.