Прошло несколько лет. Стал я студентом технического ВУЗа, все по той же идее Нашего Никиты Сергеевича, совмещавшим в первых двух курсах учебу с работой по сменам химиком-аппаратчиком на том самом заводе, где мы обедали тем прошедшим геодезическим летом. Закончил это дело, стал уже учиться днем, как и положено очнику. После весенней сессии нам объявили, что каникулы мы проведем в студенческом строительном отряде, это была еще одна новинка отечественной жизни. Можно было, конечно, что-то такое ремонтировать у себя же в студгородке, но альтернативой была поездка в пустыню на строительство второй нитки великого по тем временам газопровода Бухара-Урал. Сомнений, конечно, не было. Я, как многие мои приятели, захотел увидеть ту самую Стройку Коммунизма, про какие нам постоянно долдонили газеты, радио и всякая идеологическая публика, окормлявшая наши молодые души.
В нашем стройотряде было, наверное, человек сто с разных курсов и факультетов. Должны мы были работать на трест Газмонтажавтоматика ГлавГаза, находившийся тогда в подмосковном Щелкове, помогать монтажникам в строительстве и наладке измерительных приборов. Приехали на станцию Челкар посреди полупустыни. Там первым делом увидали верблюда, запряженного в телегу. В принципе, мы такое видели с детства. На уфимском рынке раньше всегда стояли верблюжьи телеги, в которых казахи привозили шерсть на продажу. Но все же не удержались и стали дразнить млекопитающее. Он посмотрел на нас и высокомерно отвернулся. Кончилось, конечно, тем, что Сашка оплевал корабль пустыни, но так и не смог обратить на себя его внимание.
Ну, мы все позавтракали в станционном буфете и легли на чахлую травку неподалеку – ждать дальнейших указаний. Мы с Сашей с помощью остальных стали сочинять песенку в модном бардовском стиле о станции Челкар и подругах, ожидающих нас в далекой Уфе. Тут нам и сообщили, что в одном месте столько неумелых помощников никому не нужно и нам предстоит разъехаться по разным компрессорным станциям газопровода – кому на север, кому на юг. Тут смысл в том, что газ по дороге в трубе теряет давление и надо его подкачивать. Компрессора работают, конечно, на газовом же приводе. От станции до станции километров, примерно, сто и ясно, что мы все вместе уже до конца нашего “трудового семестра“ не соберемся.
Меня, правду сказать, больше привлекал юг – пустыня, близость Аральского моря, знакомого более по фильму “Сорок первый“, Средней Азии, где я никогда не был. Но я был не один. Среди нашей сотни бойцов были, разумеется, отдельные компании, в основном, по учебе в одной группе или хотя бы на одном потоке. Нас было пятеро, объединенных не столько совместной учебой, сколько участием в созданном полгода назад, после нашего возврата к дневному обучению, Студенческом Театре Эстрадных Миниатюр – СТЭМе, если коротко.
Вот мы и поехали впятером на Компрессорную Станцию номер Четырнадцать. От места, куда мы первоначально приехали, это километров четыреста. Сели в кузов грузовика – отправились. Тут была еще просто пустыня. Еще без барханов, но уже практически без растительности. Жизнь спустя я увижу редкие деревца, кустарник и чахлую травку Иудейской пустыни и усомнюсь – точно ли это пустыня, при все-таки растительности во всем поле видения. А тут сомнений не было.
Потом, часа через полтора езды высохшая трава и какие-то кустики показали нам, что настоящая пустыня сменилась полустепью. А потом мы вдруг увидели маленькое озерцо, даже, собственно цепь озер уходящих вперед по курсу. Это значило, что мы приехали. А озера это не озера, а пересохшая по лету река Орь, которая километров еще на двести севернее впадает в Урал.
Поселок компрессорной станции был построен года за два до нашего приезда, во время строительства Первой Очереди. Похож он был на все подобные поселки, которые после этого пришлось мне увидеть в Казахстане, на Тюменском Севере, в Коми, на фото, привезенных отцом с Огненной Земли после его чилийской командировки. В центре – одноэтажное здание конторы, там же клуб, столовая, магазинчик. От него крестом расходятся ряды коттеджиков и вагончиков на приколе. Жило в них по тому времени вместе эксплуатационников, их семей и монтажников человек двести. В полутора километрах по приличной дороге – два здания КаЭс – собственно компрессорной станции, работающей и новой, строящейся. Вокруг та самая выгоревшая по лету степь, в паре километров – ближайшее из озер. Еще километрах в трех – село Копинское, по здешней кличке Копенгаген, довольно большое для здешней малоплодородной местности. Еще километрах в пяти, как вскоре выяснилось, поселок Амангельды, там контора совхоза.