– За нас, друзья! – повторил Антонио и отпил глоток из своего стакана.
– Ты слышал, Бенвенуто, Антонио вчера закончил свою картину, – прошептал Франческо.
– Ту, что он писал для синьора Джулио?
– Да, ту самую. «Христос и Мария Магдалина».
– Антонио, поздравляю тебя с завершением работы! – прокричал Бенвенуто, напрасно стараясь перекрыть шум. – Не услышал. Ладно, потом подойду к нему и поздравлю… Картина действительно великолепная. Ты ее видел? Нет? Как ты мог! – сказал он Франческо. – Сходи и посмотри, пока синьор Джулио не увез ее из мастерской Антонио. Христос на ней – цветущий мужчина, а Мария Магдалина – пленительная молодая женщина. И вот, между ними идет напряженный внутренний поединок: кто кого? Христос ли обратит грешницу к Богу, или она склонит сына Божьего к греху? Он увещевает, а она соблазняет, – и видно, сколь сильна воля Христа и святость его: ведь он имеет плоть человеческую, которая требует своего, однако, как мы знаем из Писания, он не поддался зову плоти и не соблазнился прелестями Магдалины, но привел ее к непорочной жизни. Глядя на картину Антонио, понимаешь все величие земного подвига Христа. Мало кто смог бы устоять перед красотой Магдалины; мы бы с тобой, наверное, не устояли бы!
– Да, я бы точно не устоял! – расхохотался Франческо и поправил повязку на голове.
– Что, болит голова? – сочувственно спросил Бенвенуто.
– А, ерунда! Почти все прошло. Но если бы не ты, меня бы тогда убили, – Франческо обнял его. – Поедем со мной к папскому двору, Бенвенуто! Я собираюсь поступить в гвардию Его Святейшества, как только голова совсем заживет.
– Как странно! Сегодня мне во второй раз предлагают ехать к Папе. Может, это – знак судьбы? – задумался Бенвенуто.
– А кто тебе еще предлагал?
– Друг моего отца. Он говорил о богатых заказах, которые Папа дает мастерам.
– Ну так поехали! Поедем? – горячо скзал Франческо.
– Посмотрим… Эй, Антонио! Антонио! Я хочу выпить с тобой! – Бенвенуто встал со своего места и подошел к Антонио. – Ты написал чудесную картину. Я не завистлив, но ныне я завидую тебе, как утром завидовал непревзойденному Микеланджело. Я бы так хотел приблизиться к его уровню, только приблизиться, ибо превзойти гения нельзя: он поднимается на такую высоту, выше которой только Господь, и по той тропе, по которой прошел гений, другим уже не пройти. Ты, Антонио, тоже гений; ты напишешь, дай Бог, еще много картин, но если ты даже умрешь сегодня, твоя слава не умрет с тобой и переживет тебя на века. Я завидую тебе, Антонио. За тебя, мой товарищ по служению музам!
– За всех, кто служит искусству! – Антонио ударил своим стаканом о стакан Бенвенуто.
– Вы выпили? Без нас?! Что за безобразие! Договорились пить поровну! Трактирщик, еще одну бутылку! – зашумели их приятели.
– Друзья, я хочу сказать! Послушайте же меня! – прокричал Антонио, постучав стаканом по столу. – У меня есть предложение. Слушаете? Так вот, я приглашаю в воскресенье всех вас к себе на ужин.
– Спасибо, Антонио! Я приду обязательно… И я приду!.. Да мы все придем! – завопили в ответ его друзья.
– Вы меня не дослушали! Пусть каждый из вас приведет с собой на ужин свою подружку из числа тех веселых бабенок, которые всегда готовы услужить мужчине за сходную плату. А кто придет без подружки, тот через воскресенье обязан будет поставить ужин на всех. Согласны? – лукаво сошурился Антонио.
В ответ раздался дружный хохот.
– Конечно, согласны! Подружка-то у каждого есть!.. А как же, мы же не кастраты!.. А может, они все-таки есть среди нас? Вот и выясним: кто придет без подружки, тот и кастрат!
– Эй, вы, сидящие в трактире! Чего вы разорались, будто помешанные? – закричал молодым людям рослый солдат из проходившего по площади отряда наемников.
– А тебе какое дело? – ответил ему Франческо. – Иди своей дорогой, и нападай лишь на тех, на кого тебе укажут твои командиры, заводной болванчик!
– Болваны это вы, если не понимаете, что вам говорят! – парировал солдат.
– Послушай, герой, мы находимся не в церкви, не на мессе; мы сидим в трактире. Где же еще и повеселиться, как не здесь? – сказал ему Антонио.
– Слышишь? Они, оказываются, веселятся! – солдат толкнул локтем одного из своих товарищей. – Во Флоренции это называется весельем, а я-то думал, глядя на эту сходку, что тут собрались тронутые умом!
– Они все тут тронутые, – проворчал его товарищ.
– Чего ты к нам пристал? Чем мы тебе помешали? – прокричал солдату Бенвенуто.