Найдя взглядом ближайший стул, я подтолкнула caro к нему, нащупала застежку его джинсов, потянула замок молнии. Ощущение чужого взгляда заводило просто до темноты в глазах! И не только меня. С низким стоном caro прижался ко мне бедрами, опустился на стул – и потянул меня на себя. Оглянувшись на их прикованное лордство, я почти оседлала caro, но только почти – его торчащий вверх член едва касался моих трусиков. Caro снова застонал и попытался положить руки мне на бедра.
– Нет, – я шлепнула его ладонью по запястью.
Он рвано выдохнул, прикусил губу, но руки опустил, представив мне делать все самой.
– Мой хороший, – я наклонилась к его губам и слегка потерлась о горячий напряженный член. – Мой больной ублюдок.
– Пожалуйста, мадонна!.. – выдохнул он.
– Разве я могу тебе отказать? – шепнула я, опускаясь на него…
И застонала сама от острого, на грани боли, наслаждения. Чувствовать его в себе, всего, целиком, знать, что он – мой, прекраснее всего на свете!.. Прекраснее – только смотреть в бешеные лордские глаза, задыхаясь от подступающего оргазма.
Мы кончили одновременно. Все трое. В смысле, я, caro и чертов стул. Он сломался, не выдержав напора. Но caro успел не только поймать меня, но и так извернуться, чтобы никто ничего не сломал. Немножко ушибленная задница не считается. Так что мы сидели на полу, среди обломков стула и счастливо ржали. Несколько по-дурацки, но какая кому разница? Смешно же, упасть со стула в такой момент! Нет, в Голливуд такой кадр не возьмут. Хреновые из нас злодеи.
Снобское лордство считал так же, если верить насмешливому блеску его глаз. Впрочем, если верить стояку… но разве их лордство будет обращать внимание на такие мелочи?
И как он умудряется выглядеть высокомерным ублюдком, даже вися на цепях? Загадка природы. Может, дело в белоснежной рубашке и часах за черт знает сколько тысяч баксов? В запонках с черным сапфиром? В двадцати поколениях снобских лордов? А, плевать!
– Ты знаешь, что такое классовая ненависть, caro?
– Ага, – хмыкнул он, лениво поглаживая меня по спине. – Сейчас – понимаю.
– Вот. Я научу тебя делать революцию и петь Марсельезу.
Мы снова заржали. Ну а что? Если мы дуэтом споем Марсельезу, лорд точно раскошелится. От шока. И ужаса. Потому что таких психов больше нигде нет! Мы – самые-самые!..
Вот только синие киты… как я могла забыть о синих китах! Ай, нехорошо. И тем более нехорошо забывать о лорде. Что-то он слишком парадно одет для нашего мероприятия.
– Отпусти меня, caro. И дай твои напульсники, – я огладила его запястье, затянутое в черную потертую кожу с заклепками и колечками.
– Но мы же не оставим их какому-то там лорду? Я к ним привык.
– Не оставим.
Ухмыльнувшись, он вскочил на ноги и подал мне руку. Разумеется, не преминув прижать меня к себе, стоило и мне подняться. А я потянула его за руку.
– Ваше лордство уже соскучилось?
5
Лорд сверкнул глазами, но не ответил. Ну да, у него же кляп. И ладно. Вряд ли он сейчас скажет что-то вежливое, не так ли?
Взяв первый поданный мне кожаный наруч, я привстала на цыпочки, собираясь застегнуть его на лордовом запястье. Но передумала.
– Ты права, это не стильно, аморе миа, – задумчиво протянул caro и, отойдя к верстаку, раскрыл лежащий там чемоданчик.
Лорд, разумеется, перевел взгляд туда. Дернулся. Что-то просипел – явно матерное, я была права!
Я тоже посмотрела на caro. Изумительное зрелище, и чем лорд не доволен? Caro прекрасен! Как он двигается! А как ему идет черный армейский нож, который он несет мне! И второй, заткнутый за пояс (в ножнах, разумеется), тоже отлично сочетается с татушками и по-пиратски повязанной банданой. Когда только успел!
– Спасибо, caro, – отдав обратно наруч, я взяла нож, проверила его остроту на рукаве лордской рубашки. – Хороший ножик, – улыбнулась я.
В самом деле хороший. Батист режет легко и незаметно. Рубашка тоже была хороша, но искусство требует жертв. И ремешок кляпа нож режет просто отлично.
– Не дергайся и не говори под руку, красавчик, – вынув кляп, я бросила его на пол и протянула руку в сторону. В нее тут же вложили бутылочку с водой, маленькую, на треть литра. – Хочешь?
Сглотнув, он медленно опустил ресницы. Как хорошо действует на высокомерных снобов лезвие, касающееся рубашки на груди. Мне нравится.
– Вот так бы сразу, – я погладила его лезвием плашмя.