— Не за что. Если родная мать не скажет правды – никто не скажет.
— Я бы и без правды неплохо прожила.
— Неплохо и недолго, — поддакнула родственница. — Чую, нет в тебе моей предприимчивости, вся в отца. Хорошо хоть, он не совсем у тебя лопух…
— Опять взялась за старое? — указала я на мольберт. Лучше вовремя сменить тему, закончить перепалку. Хотя и зря: закончится одна – начнется другая, и так до бесконечности, уж больно мы с мамулей отличались. Кроме некоторых редких моментов.
— Что ты имеешь в виду? — округлила она глаза. Это мастерство, учитывая, что глаза у нее миндалевидные, продолговатые. Как из них можно соорудить идеальный круг – большая загадка.
— Картину Де Круцо. «Улыбка Мины».
— Неплохо получается, да?
Если бы.
— Мама, повторяю: торговать хреновыми подделками – опасная уголовщина!
— Это почему?! — возмутилась мамуля, допивая остатки коктейля.
— Тебе надо объяснить, почему этим заниматься не стоит?! Вспомни Лоренцо! А его подделки хреновыми не назвать, он свое дело знал.
— Лисса, ты ужасная зануда. Неудивительно, что тебя замуж никто не берет! Между прочим, я в твоем возрасте успела трижды развестись, и еще четыре раза сбежать перед свадьбой! И я же не нищих обкрадываю, в конце концов! Все мои покупатели – миллиардеры, от них не убудет.
— Судя по ценам, что ты заламываешь за горе-творения, от них как раз убывает, — мрачно заметила я, на что мамуля лишь раздраженно отмахнулась.
— Хотят шедевров, так пусть получают. В конце концов, чем моя мазня отличается от оригинала?!
— К примеру, авторством. Но действительно, кому это интересно?
— Несмотря на издевательский тон, Ты попала в точку: это никому не интересно, моя дорогая и наивная дочь. К тому же, нам нужны деньги.
— Не нужны. У нас и так достаточно средств.
Жизней на пятнадцать хватит, и я про вампирские жизни.
— Достаточно, вот именно! А знаешь, к чему я стремилась всю жизнь? Не к достатку, нет! К излишеству! И в кого ты уродилась такой аскетичной?!
— Твоя жадность погубит нас обеих, — вздохнула я совершенно искренне, потому что не сомневалась: когда-нибудь так и случится. Вместе с уверенностью была и какая-то обреченность, потому что поделать с этим ничего нельзя. И нет, мама не всегда была такой, раньше она проявляла осторожность. Но вот ушла на покой, заскучала… и теперь жди беды.
— Ты не появлялась целую неделю, — опять же, с укором заметила мамуля, явно преследуя ту же цель, что и я недавно: сменить тему.
— Была занята, я же говорила.
— Ты убила целую неделю на какое-то кольцо?!
— Сама же учила – осторожность превыше всего, — обиделась я. — Хорошо бы не только учила, но и сама же придерживалась этого правила… К тому же, куда торопиться?
— Торопиться некуда, но в последнее время меня не оставляет одна мысль… вот смотрю на тебя, Лисси, и думаю: в тебе нет спонтанности, тяги к внезапным авантюрам. И я уже не знаю, так ли это хорошо, как я считала раньше?
— Похоже, подобная черта передается через поколение.
Какая удача, мне как раз не от кого завести детей.
— Вот уж не знаю.
— Ты – и не знаешь?!
— Прекрати издеваться над матерью! Думаешь, если я старая, то не замечаю твой ехидный тон?
— Прости, — стушевалась я. Геката подняла морду и смерила меня осуждающим взглядом, чутко поймав настроение обожаемой хозяйки и тут же обвинив в этом меня. Думаю, из двоих мамулиных «малышей» именно Гекату можно хоть как-то опасаться, Аид в этом плане настоящий тюфяк. Мама говорила, это потому, что он мальчик, а они всегда лопухи. У родительницы своеобразное отношение к противоположному полу и это иногда тревожило. И вызывало вопросы, которые оставались без ответов.
Но про старость мама зря заливает. До преклонного возраста ей еще далеко, и она уж точно может запросто заткнуть за пояс всех молодых, и меня в том числе. Во-первых, она отличалась редкой красотой, неземной даже по вампирским меркам: пепельные волосы, аристократические черты лица и большие глаза, поражающие синевой и ничуть не потускневшие с годами. В свои, как она любила говорить, пятьсот с хвостиком, она могла похвастаться легкой поступью и интересом к жизни. Обычно с годами этот интерес испарялся, а с ним убегали и годы. Всех долгожителей хранила именно способность жить, познавать мир дальше и глубже. Уходил интерес, уходила и жизнь, тут все просто.