Когда-то прыгнуть с парашютом была моя навязчивая идея, ведь я одна из тех, кто жить не может без адреналина, в этом мы были похожи. Я слишком не дорожила жизнью, зная, что проживу еще много лет. Это присуще молодости или глупости. Я была молода и глупа. Будучи уверенной в своем бессмертии, я часто рисковала за рулем, когда выезжала на встречную полосу, пытаясь сделать обгон в совершенно небезопасных для этого условиях. Но везло, везло всегда. Я прыгала с высокого моста в воду, рискуя неудачно упасть и разбиться о блестящую гладь реки. Я перебегала дорогу ночью в неположенном месте и слышала в шаге от себя свист пронесшейся мимо машины на огромной скорости и понимала, что Бог дал мне еще один шанс – жить. Я переплывала реку с сильным течением, не боясь утонуть, ведь я прекрасно плаваю. Я ныряла под воду, боясь грозы и молнии, зная, что вода – прекрасный проводник электричества. И бог знает чего еще я в жизни делала смертельно опасного, но осталась жива, потому что еще не пришло время, потому что «у Бога на меня другие планы». О тебе я знаю точно, что ты любил прыгать с парашютом, наверное, это затмит все то, что я делала в этой жизни безумного, потому что падать на огромной скорости вниз – это страшно. В своих кошмарных снах, которые обычно не предрекали ничего хорошего, я всегда падала вниз и в ужасе просыпалась, и пот струился по спине, и я понимала, что что-то будет, но я переживу и это. Может поэтому я так и не решилась на прыжок.
Странно, но ты боялся танцевать, потому что не хотел показаться смешным, ты боялся меня потерять, потому что решил, что я – именно та, без которой ты не сможешь существовать более. Ты много чего боялся в свои 27 лет, но ты не боялся одного – прыгать. Может таким образом ты хотел испугать смерть? Ты перестал прыгать. Теперь я знаю, что ты не присоединишься к ним – своим друзьям, по крайней мере, не сейчас и не таким способом.
Ты бесстрашно прыгал с парашютом, зато так и не встал на коньки. Боязнь упасть с полуметра об лед для тебя было ужаснее, чем упасть с 12-километровой высоты и разбиться в лепешку.
Зато я с тобой впервые встала на коньки и поехала, поехала так, как будто делала это много раз, и это стало удивлением не только для меня. Я помню, что как-то легко и свободно встала на них, словно вросла в них ногами и уже через несколько минут поехала, сначала неуверенно, но с каждой минутой разгоняясь все больше и больше. И вот я уже лечу на огромной скорости, обгоняя на поворотах таких же новичков и догоняя тебя на следующем круге. Однако ты не смог не только ехать на них, но и стоять. Практически все катание сопровождалось падением. Но стоит отдать тебе должное, несмотря на это, ты упорно пытался вставать и ехать, чтобы снова свалиться на скользкий белый лед, запорошенный снегом. Твоему упорству можно было позавидовать. Впрочем, это был первый и последний раз, больше мы не ездили на каток.
Русский бильярд – это было твой конек. Ты прекрасно в него играл и почти всегда выигрывал. Ты довел себя до совершенства, но однажды проиграл мне. Мне, неумелому игроку, я даже кий в руках не умела держать правильно. Вот что творит любовь. Я хотел доказать, показать, переплюнуть и у меня это получилось. Помнишь, как ты меня учил в него играть, и я обыграла тебя, загнав в лузы все шары. Это было невероятно и для меня, и для тебя. Я до сих пор в замешательстве и в голове стоит немой вопрос: ты мне поддавался? Но нет, это было невозможно. Сила мысли – вот что руководило мной. Позже я часто применяла это в своей жизни.
Для меня, на тот момент маленькой глупой девочки, многое с тобой было впервые. Я пришла в этот мир, чтобы стать писателем, но променяла свой талант на профессию журналиста. Говорят, что хороший журналист не может стать настоящим писателем, слишком много клише, которые заполняют мозг прожженного журналиста и не дают ему выйти за рамки, установленные профессией. Я не стала хорошим журналистом, все мои попытки не увенчались успехом, хотя в свои 18 лет подавала большие надежды. Я много писала, и, несмотря на кипу журналов с многочисленными статьями совершенно на разные темы, я не стала тем – кем мечтала, потому что писала ради денег, нужно было выживать, а значит стряпать то, что востребовано и за что хорошо платят.