Однако я молча сносила это пренебрежение, и спустя год отдала уже взрослую кошку чужим людям, где-то глубоко в душе предсказывая мой отъезд и несладкую судьбу оставленного зверька у тебя. Я плакала как ребенок, когда уезжала в отпуск на три недели и вверяла в чужие руки прирученную мной животинку. Но когда я вернулась, и женщина предложила оставить кошечку у себя, я отдала ее, в душе горюя и радуясь одновременно, что таким образом спасу ее от худшей участи. Я предала это доверившееся мне существо, потому что не могла видеть, как ты обижаешь ее у меня на глазах. Я выбрала тебя, но ты был единственным человеком в этом мире, кому я простила это предательство, простила тебя и всю жизнь корила себя, ведь «мы в ответе за тех, кого приручили». Сколько раз в жизни я пыталась спасти несчастных уличных кошек? Это нестерпимое желание помочь всем животным на свете и невозможность осуществления этого желания делала меня безумной.
Спасение началось еще в раннем детстве, когда я принесла домой огромного уличного кота. Я накормила его молоком и уложила спать на родительском диване. Спустя два часа, боясь разбудить его и моля одновременно, чтобы он быстрее проснулся сам, я стояла возле этого пушистого и большого комка шерсти с растерянным видом. Ведь мне нужно было уходить на занятия танцами, а оставить его дома одного я не могла. Это привело бы к конфликту с родителями, которые скоро должны были вернуться с работы. Но к моему удивлению кот как будто услышал мои мольбы, открыл свои раскосые зеленые глаза, сладко потянулся, широко зевая своим красным ртом с острыми белыми клыками и сам поплелся к двери, даже не оглянувшись на меня – того человека, который хотел его спасти. Это так похоже на нашу жизнь, в которой мы часто принимаем помощь других как само собой разумеющееся. Не знаю, спасением ли было то, что я подбирала неоднократно уличных кошек и в итоге оставляла их другим людям. В детстве я всегда мечтала, что когда стану взрослой, то обязательно открою питомник для животных и все, абсолютно все бездомные кошки и собаки будут жить в тепле и сытости. Одного я не понимала, что питомник – это тоже клетка. Это несвобода. Это тюрьма. Что бы выбрала кошка, умей она говорить, не узнает никто. Хотя кошки тоже бывают разные, как и люди. Кто-то жаждет жить в золотой клетке, а кому-то мало и целого мира.
Глава 7
Ревность – та стрела, которая бьет в сердце и ломает душу. Она стала ядом, который травил мое тело медленно, но верно. Я не могла выйти в магазин, чтобы потом не увидеть твое недовольство. Ты контролировал все: от социальных сетей до телефонных звонков. Ты знал, о чем я говорю и с кем. Твои галлюцинации, что ко мне прикасается другой, где бы мы ни находились, становились твоим ужасом и моим кошмаром. Ты убивал себя изнутри и душил меня своим вниманием и любовью, в которой я стала тонуть, тщетно пытаясь нащупать ногами дно. Как у утопленников перед смертью появляется паника, и они начинают барахтаться, что есть мочи, увлекая в пучину за собой спасателей, так и я стала бояться тебя, твоего эгоизма, твою жажду обладать всем: моим телом, душой, мыслями. Я перестала принадлежать себе, ты подчинил меня, чтобы уничтожить, уничтожить мою личность, которая только начала свое становление. Тебя раздражала моя работа, мое желание выйти за рамки, установленные тобой. Я хотела развиваться, писать, читать, но тебе было мало, всегда было мало меня. Ты ревновал даже к книгам. Это становилось невыносимо. Я стала отдаляться, потому что тебя стало слишком много в моей жизни, но при этом ты не перестал быть для меня всем. Пока ты топил свой страх в вине, я погружалась в работу с головой, чтобы не видеть, во что ты превращаешь нашу жизнь. Насколько ты привил мне любовь к журналистике, настолько же ты желал избавить меня от всего, что могло забрать меня у тебя. Любая поездка на интервью заканчивалась скандалом и недовольством. Постепенно в нашу жизнь вошли ссоры. Их становилось все больше, они как крысы заполняли трюм корабля перед тем, как покинуть его в смертельную бурю.