Первым рационализацию Ларина ощутил на себе заместитель прокурора района, случайно зашедший в РУВД утром, да так и оставшийся в гостеприимных стенах до самого вечера, мигрируя по кабинетам, в каждом из которых ему наливали рюмочку.
Сильный гидродинамический удар приподнял младшего советника юстиции над толчком и швырнул головой вперед в дверцу кабинки. Зампрокурора лбом пробил хлипкую фанерку и долетел почти до рукомойника, схватившись обеими руками за отбитый мокрый зад.
Позади прокурорского работника в потолок ударил пенящийся фонтан…
Дукалис успел дойти лишь до половины чтения приговора, когда дверь в туалет справа от “обезьянника” распахнулась и под ноги собравшимся полилась мутная жижа…
Стоявшего враскоряку над унитазом сантехника снесло к писсуарам, он зацепился за дребезжащий компрессор и опрокинул стоявшую на умывальнике сумку с инструментом…
Выходящую из уборной на четвертом этаже паспортистку струя догнала уже у двери, окатила с ног до головы и визжащая толстая капитанша навзничь вывалилась в коридор…
Из десятков глоток одновременно вырвался дикий крик.
Протрезвевшие от запаха алкоголики стали биться в решетку, правоохранители нестройными рядами бросились на выход, смешавшись с толпой зажимавших нос посетителей.
А пожарный гидрант продолжал нагнетать в систему воду, вымывая из недр канализации все новые и новые порции всякой дряни.
На чердаке сорвало заглушку стояка, мощная струя снесла лист ржавого кровельного железа и забила вверх.
Героический Чердынцев, стоя по колено в прибывающей жиже, принял мужественное решение и отпер “обезьянник”, откуда на свободу устремились семеро бухариков, два квартирных вора, один растлитель малолетних, три хулигана-тинейджера и участковый Пуччини.
Спустя несколько минут на улице перед зданием РУВД собралась толпа покинувших его сотрудников вперемешку с посетителями и зеваками и кто с ужасом, а кто и с явным одобрением, взирали на текущий из дверей центрального входа вонючий поток и вздымающийся над крышей желто-коричневый фонтан.
Последним из родного управления выскочил Ларин, так и не сумевший завернуть обратно пожарный кран…
Часть вторая
Диагноз – “Ментярка”
Небо коптят поезда, и гудят провода, и с бензином вода…
На следующее утро между стоящими напротив изгаженного здания двумя старыми автобусами “Икарус”, внутрь которых временно переселились службы РУВД, метался юный и азартный корреспондент свежеиспеченного журнала “Крыминальный отделъ” и хватал проходящих милиционеров за рукава бушлатов и шинелей.
– Это теракт? – ныл прыщавый писака.– Ну, скажите, это теракт?
– Разбираемся,– важно бросил Чердынцев, проводящий развод нарядов ППС.
В здании РУВД работали согнанные со всего района сантехники и немногочисленный отряд МЧС, проводивший дегазацию помещений.
Корреспондент сунул нос в один из автобусов, был грубо послан невыспавшимся Дукалисом, и громогласно заявил, что уходит греться в припаркованные неподалеку синие “жигули-шестерку”. Но на самом деле скрючился на корточках за урной.
Рядом с Анатолием сидел Ларин и курил, вполуха слушая наставления Соловца по методике работы с делом пропавшего писателя. У начальника ОУРа совершенно вылетело из головы, как он лично, правда – по указанию подполковника Петренко, принимал меры по трансформации заявления генерального директора “Фагот-пресса” в ничто, и проводил ударно-воспитательную работу с самим Дамским, его адвокатом и начальником охраны издательства.
На заднем сиденье “Икаруса” спал Казанова, проведший ночь в бесплодных попытках закадрить какую-нибудь даму из отряда МЧС и нарвавшийся в результате на пудовый кулак старшего группы, когда полез под куртку к супруге командира отряда…
К автобусам, поддерживая друг друга, подбрели бледные и шатающиеся Волков с Чуковым.
– Ого! – сказал Чердынцев.– Явились, голубки!
– И что здесь случилось? – тихо осведомился инспектор по делам несовершеннолетних, смотря на мир сквозь щелочки припухших глаз.
– Террористы,– свистящим шепотом поведал начальник дежурной части, которому очень понравилась мысль корреспондента “Крыминального отдела”.
– А-а-а,– выдохнул дознаватель Чуков, с трудом разлепив намазанные противовоспалительной помадой губы.– Сейчас это сплошь и рядом…
Парочка недообмороженных постояла и двинулась к дверям автобуса, откуда неслись рубленные фразы Соловца.
Из– за урны выскользнул хитрый журналист и сунул под нос Чердынцеву маленький диктофон.
– Это жертвы теракта?
– Нет,– майор ладонью отодвинул диктофон.– Это наши сотрудники, пострадавшие во время задержания особо опасных преступников…
– Каких?
– Это вам знать не положено,– гордо ответил начальник дежурной части и повернулся спиной к корреспонденту.
– Ну, мне же надо о чем-то писать,– опять застенал собкор “Крыминального отдела”.
– Пишите, что хотите,– отрезал Чердынцев, не поворачиваясь…
Этот ответ майора в дальнейшем привел к целой цепочке происшествий, хоть и не связанных напрямую с героями нашего повествования, но, тем не менее, оказавших значительное влияние на судьбу начальника РУВД подполковника Петренко.
Корреспондент “Крыминального отдела”, обиженный нежеланием ментов сотрудничать с прессой, накропал гнусную, но немногим отличающуюся от суровой правды жизни статейку на первую полосу журнала, в которой представил коллектив РУВД как шайку тупиц, алкоголиков и взяточников. И, за отсутствием реальных историй придумал свои, не имеющие никакого касательства к подчиненным Мухомора, а похожие на случаи, происходившие с операми в другом районе, и несколько изменил фамилии героев передовицы.
Пухлощекий главный редактор “Крыминального отдела” Вадик Менделеев, более известный в журналистских кругах под псевдонимом “Дед Онаний”, данный ему за излишнюю активность в выпуске множества почти порнографических изданий, с гиканьем статью одобрил и поставил ее не только в профильный журнал, но и в немного измененном виде – в три свои газетки с многообещающими названиями “Sex-Navigator”, “Sex-Explorer” и “Sex-Commander”. Изменения в материале коснулись, в основном, сексуальной ориентации сотрудников РУВД. Так, например, подполковник Петренко был изображен в роли старого гомосексуалиста, растлевающего подчиненных, а майор Чердынцев – как заядлый эксгибиционист.
Первыми стали бить Менделеева менты из Приморского РУВД, возмущенные намеками на “голубизну” своего начальника, чья фамилия по нелепому стечению обстоятельств оказалось созвучной придуманной журналистом.
Затем к ним присоединились сотрудники Управления Собственной Безопасности ГУВД, которым высочайшим распоряжением начальника Главка был спущен материал для проверки.
“Деда Онания” трижды вызывали по известному адресу на улицу Захарьевскую и все три раза увозили из здания УСБ на машине “скорой помощи”.
Автор статьи, видя такие расклады, затихарился, переехал к любовнице и три месяца не казал носа за пределы ее квартиры.
Похудевший на двадцать килограммов Вадик долго не мог понять, за что его организованно дубасят как районные оперуполномоченные, так и дознаватели УСБ. Ибо, по укоренившейся ментовской привычке, главному редактору не объясняли суть дела, а требовали рассказать абстрактную “правду” и тут же дуплили, как только он открывал рот, чтобы задать встречный вопрос.
Наконец, по прошествии сорока пяти суток, “Деду Онанию” по секрету сообщили, что его проблемы связаны с пресловутым материалом о залитом фекалиями РУВД.
Менделеев быстро сварганил статью, в которой объяснил немногочисленным читателям “Крыминального отдела”, что речь в передовице шла не о РУВД Приморского района, и даже не об управлениях Выборгского и Адмиралтейского районов, а о райотделе в совсем другом регионе. Но опрометчиво идентифицировал регион, за что получил в морду от командировочных из далекой республики, совершенно случайно бывших в дни выпуска “опровержения” на милицейской конференции в Питере и заскочивших “на огонек” к расслабленному и успокоенному главному редактору.