Пришлось извиняться перед задержанными и выпускать их на волю. После чего следователи принялись бодро докладывать наверх об успехах в деле борьбы с преступностью…
А полковник, проведя месяц в санатории, почти полностью восстановил память и вернулся к нелегкой работе в правоохранительной системе России.
Ларин потерял Дукалиса где-то в анфиладе проходных дворов, когда Анатолий неожиданно вырвал руку из ладони Андрея и метнулся в сторону.
Капитан недолго побродил по загаженной детской площадке, поорал, был облит водой из ведра разбуженным жильцом с четвертого этажа, надулся на весь белый свет, плюнул на поиски коллеги и отправился домой.
Раздеваясь в коридоре, Ларин обнаружил в кармане пальто наполовину пустой коробок с анашой и решил выкурить косячок перед сном. Дабы не вонять ханкой в квартире, опер, набив “беломорину” высушенной коноплей, пошел на лестницу и встал возле мусоропровода.
Травка оказалась никакой.
Капитан подымил, ровным счетом ничего не почувствовал и предался грустным размышлениям о том, что и в наркобизнесе далеко не все торговцы обеспечивают страждущих качественным продуктом. Затем его мысли перекинулись на работу, он попытался вспомнить, чем занимается в “убойном” отделе и какое у него, собственно, звание, так ничего и не вспомнил и стал мрачно смотреть в окно.
Раздумья Ларина прервал сосед-подводник, положивший оперу руку на плечо.
– Андрюша,– сказал капитан второго ранга.– Ты бы сходил, поел что-нибудь. А то вторые сутки стоишь, молчишь…
Глухой форшмак
– Да, да, это РУВД!!! – красный от ярости Чердынцев подпрыгивал возле телефона.– Что тебе еще нужно?!
Соловец присел на откидное сиденье и прочел единственную запись, внесенную в журнал происшествий за ночь.
“В 04.17 на пересечении улицы Широкой и Большого проспекта было обнаружено тело гражданина Терпигорева А.В. Это уже третье тело гр. Терпигорева А.В., обнаруженное на этой неделе”.
– Который час, спрашиваешь?! – продолжал надрываться начальник дежурной части. – Я тебе щас устрою сигналы точного времени!!! – майор швырнул трубку на рычаги.
– Кто звонит? – осведомился Соловец.
– Дукалис! – прорычал Чердынцев. – Свистнул мою мобилу и теперь по ней названивает и хохочет! Баксов на пятьдесят уже наговорил!
– Вычтем из зарплаты, – пожал плечами начальник ОУРа.
– Держи карман шире! – взвился майор. – У него вся получка на погашение долга за прошлогодний пожар уходит!
– Да, ты прав, – вспомнил Соловец.
В декабре прошедшего года оперуполномоченный Дукалис действительно слегка переборщил с предновогодним фейерверком, изготовленным им из натертого на крупном напильнике аллюминия и пороха, добытого из патронов в ПМу, и по пьяной лавочке спалил три соседние квартиры. За что его регулярно били и вымогали деньги.
– А это кто? – главный “убойщик” заметил перемотанное веревкой рослое тело, лежащее в проходе между сиденьями.
– Этот? – Чердынцев махнул рукой.– Да, приперся под утро, ксиву в нос совал, кричал, что агент какой-то… Я его и связал, чтоб не мешал работать.
– Случайно, не агент национальной безопасности? – поинтересовался Соловец.
– Точно! – удивился майор.– А ты как догадался? Дедукция?
– Просто я его знаю,– вздохнул начальник ОУРа.– Убогий он. Ну, в смысле, на голову больной. Как очнется, ты его развяжи и отпусти… Кстати, как там Чуков? Что врачи говорят?
– В травме он,– огорченно развел руками Чердынцев.– Нога сломана, ключица, нос, пять ребер и пальцы на правой руке…
– А глаза?
– Что – глаза?
– Ну, со зрением как? – Соловец решил не уточнять, каким образом дознаватель получил столько переломов. И так понятно.
– Говорят, поправится,– уверенно сказал Чердынцев.
– Ладно,– Соловец прихватил со стола кожаную папочку и встал.– Если будут спрашивать, я на территории…
– Хорошо,– телефон опять зазвонил.– Алло, дежурный по РУВД слушает,– майор изменился в лице.– Да, это Чердынцев!!! Да, Толя, я в автобусе!!!… А ты приходи, и поговорим!!!…
Начальник ОУРа решил не мешать содержательной беседе и удалился за угол, где в одиночестве высосал пол-литра припасенного со вчерашнего дня самогона.
Лейтенанту Волкову не повезло.
Форсируя по дороге на работу Неву по тонкому льду в районе стрелки Васильевского острова, инспектор по делам несовершеннолетних провалился в полынью и пробарахтался там с полчаса, пока ругающиеся спасатели не вытащили насквозь промороженного лейтенанта на берег.
В больнице его поместили в палату, зафиксировали на койке, накрыли согревающим электроодеялом и оставили оттаивать.
Одеяло оказалось с брачком.
Спустя десять минут после включения в сеть полетел стабилизатор напряжения, и Волкова стало с периодичностью раз в две секунды бить током. Шоковая терапия продолжалась почти час, пока в палату не заглянула медсестра и не удивилась, почему больной, выпучив глаза, подскакивает на кровати.
Лейтенанта освободили из электрического плена и перевели в реанимацию.
Там Волков провалялся дней пять, его уже совсем собрались было выписывать, но тут он подхватил дизентерию вкупе с гепатитом от цыганок, гадавших пациентам в садике у больницы, и с гордо поднятой головой отправился в инфекционное отделение Боткинской больницы.
Плахов растолкал закемарившего Рогова и заткнул ему рот ладонью, когда Васятка попытался было певуче зевнуть.
– Тише ты…
– А че? – шепотом спросил Рогов.
– Опять кто-то ходит, – серьезно сказал Плахов.
За прошедшие с момента последнего удара по неизвестному преследователю сутки опера отошли от склада с “Ркацители” на добрые пять километров, петляя по лабиринту переходов, и, наконец, добрались до двухметровой в диаметре и уходившей в неизвестность трубы канализационного стока. Вино кончилось, “убойщики” смертельно устали и завалились подремать, не обращая внимание на запах.
Из– за поворота трубы донеслись осторожные шаркающие шаги.
– Ну, все! Задолбал! – решил Плахов, поднял хорошо зарекомендовавшую себя снеговую лопату, вновь подобранную им в процессе блужданий по тоннелям и подтолкнул коленом напарника. – Сунется – свети ему в рожу зажигалкой, а за мной не заржавеет! Прихлопнем козла! Теперь уж – окончательно!…
Рогов присел на корточки у поворота, Плахов встал сбоку.
Шаги приближались…
Васятка затрясся, когда тяжелое дыхание неизвестного раздалось совсем близко и щелкнул зажигалкой.
На него из темноты уставилась перемазанная, но все же узнаваемая харя подполковника Петренко.
– Рогов, скотина! Так это ты?! – заорал полуослепший от неожиданной вспышки Мухомор, успевший, однако, рассмотреть подчиненного.
– То-то-товарищ по-по-подполковник…, – Вася отбросил погасшую зажигалку и на четвереньках бросился бежать.
За ним прыжками понесся Плахов, уронив из ослабевших рук бесполезную лопату.
Безродный взвалил на свои узкие плечи коробку с оперативными делами, которые ему приказали доставить на четвертый этаж, почти дошел до середины пути, но не удержал равновесия, поскользнулся на склизких ступенях и уронил поклажу в лестничный пролет.
Коробка плюхнулась в остававшуюся на первом этаже полузамерзшую пахучую жижу.
“Ну, и черт с ними! – подумал дознаватель.– Все равно нашу работу никто не ценит…”
Безродный вытащил из кармана кителя плоскую бутылочку коньяку, жадно припал к горлышку растрескавшимися губами и в три глотка опустошил двухсотпятидесятиграммовую емкость. Выбросил бутылку вслед за коробкой, подошел к открытому окну, лег впалой грудью на обшарпанный подоконник и стал смотреть вниз на улицу, где утреннее солнце освещало своими лучами обычное начало рабочего дня в самом обычном питерском РУВД.