– Нам к нему в кваритиру не попасть, – Соловец причмокнул, перекатывая ириску из-за одной щеки за другую, и задумчиво посмотрел на прислоненную к стене огромную фомку.
– Тогда рядом с дверью, – с пьяным упрямством буркнул Игорь.
– Можно на чердаке, – предложил Казанцев.
– Умно! – оценил начальник ОУРа. – Как говорит наш английский друг – “факинг хорошоу”. Именно так мы и поступим…
Пудрика решено было доставить обратно в медицинское учреждение, дабы не путался под ногами и не приставал к жителям района, ухудшая показатели по борьбе с уличной преступностью.
Грязную шинель, в которой Алехандро появился в РУВД, выбросили в окно, а великодушный Соловец пожертвовал психу свою, почти новую. Но лишь на время, строго-настрого приказав отряженному сопровождать сумасшедшего Рогову забрать верхнюю одежду обратно, как только Боруховича примут в больницу.
На выходе из здания толпа перевозбужденных грядущим “раскрытием” ментов во главе с размахивавшим фомкой майором едва не затоптала писателя Андрея Кивинова, пришедшего в управление поздравить бывших коллег с наступающими праздниками, и следующим за ними тяжелым алкогольным отравлением, послушать новые истории, по мотивам которых можно было бы написать несколько сценариев к снимаемому “Первым каналом” телесериалу об “умных и честных” стражах порядка, и не успевшего вымолвить ни слова.
– Потом, потом! Все после убийства! – прокричали оперативники удивленному посторонившемуся литератору, забросили бесчувственного сэра Генри в “собачник” УАЗика, остановили проезжавшие мимо красные “жигули”, просто перегородив своими телами улицу, посадили в “ладу” Рогова с Пудриком, пригрозив водителю табельным оружием, если тот вздумает сопротивляться и не доставит Васятку с Алехандро по нужному адресу, набились всемером в “козла”, рявкнули Крысюку “Трогай!” и убыли в направлении канала Грибоедова, горланя соответствующую моменту песню – “Не думай о ментярках свысока…”.
Шинель Соловца сыграла фатальную роль в дальнейшей судьбе как Пудрика, так и Рогова.
Мирно проспавший до самой Пряжки Борухович в приемном покое больницы ожил, неожиданно толкнул вперед сильного, но легкого Рогова и выдал:
– Вот, держите! Я вам дурака привез!
Смена дежуривших сутки через трое хмурых санитаров, ранее не видевшая ни того, ни другого пациента, естественно, поверила майору милиции, а не мелкому придурковатому ханурику с лицом сильно и давно пьющего имбецила, начавшему было орать, что он-де “старший лейтенант”, “убойщик” и остальную лабуду, включая словесные угрозы в адрес медбратьев.
Васю мгновенно спеленали, для острастки ударили пару раз по башке, прямо через одежду вкололи лошадиную дозу успокоительного, отволокли в знакомую Рогову палату для буйных и выдали скромно ожидавшему на улице Пудрову справку о том, что “дурак принят”.
Повеселевший Алехандро раскланялся с санитарами, прихватил из предбанника приемного покоя ручку от швабры взамен забытого в РУВД Выборгского района “фаллоимитатора”, и в тот же вечер был сбит, правда – не насмерть, несущимся по Невскому проспекту оранжевым “шевроле субурбаном”, когда выскочил у того в метре перед мощным хромированным бампером с целью предложить водителю и бритоголовым пассажирам заокеанского джипа “элитный раритет”…
Особенности национальной “заказухи”, или Сиськи набок
Идея переодеться в женское платье для более безопасной транспортировки крупной суммы “черных” денег, выделенных на предвыборный пиар московскими подельниками питерских псевдо-демократов, пришла в голову депутату Государственной Думы и лидеру карликовой партии “Демографический выброс России” Гелию Васильевичу Старопропойцеву в тот самый момент, как он увидел шествующего по “зеленому коридору” аэропорта Шереметьево представителя Президента по Северо-западному региону, прилетевшего из Северной столицы на встречу со своим шефом.
Виктор Васисуальевич ступал осторожно, брюки его в районе таза были сильно раздуты вширь, а зад выпирал, как у женщины из племени масаев.
Это не было удивительным – под штаны у высокопоставленного государственного чиновника был поддет памперс размера XXXL, предохранявший Чаплина от последствий возможного испуга в процессе доклада об успехах во вверенном ему регионе лично главе государства. Экс-генерал спецслужбы не хотел повторения конфуза, случившегося с ним месяц назад при попытке нападения на него пьяного мента-антисемита. Да и к тому же, изделия фирмы “Хаггис” надевали почти все бюрократы, вынужденные время от времени общаться с действующим Президентом. Чаплин исключением не был.
Со стороны Виктор Васисуальевич напоминал высокую, толстогузую и плоскогрудую женщину, переодетую в мужской костюм.
“А ведь можно и наоборот…” – подумал лидер ДВР.
Гелий Васильевич поразился простоте и гениальности посетившей его мысли, и послал одного из помощников в ближайший магазин дамской одежды больших размеров купить нечто такое, что налезло бы на круп Старопропойцева. Второго прихлебателя депутат отрядил в отдел спорттоваров за парочкой гандбольных мячей, должных изобразить шикарный бюст. Затем политик позвонил в Северную столицу своему основному единомышленнику и правой руке Беслану Линько и предупредил, что вылетает вечерним рейсом и чтобы тот не удивлялся чудесному перевоплощению пузатого и страшненького Гелия Васильевича в “роскошную аристократку”.
Линько что-то затараторил в трубку о “готовности дела”, которое они обсуждали несколько недель назад, но Старопропойцев, увлеченный грядущими переменами своего облика, пропустил слова Бесланчика мимо ушей и отключил мобильник.
– Куда сэра то? – спросил Крысюк, помогая шатающемуся Гею выбраться из “собачника” на темную набережную канала Грибоедова.
– С нами пойдет, – с пьяным энтузиазмом заявил Соловец, озираясь по сторонам. – Мухомор сказал его приобщать к работе, вот пусть и приобщается… Казанова, так где квартира этого… депутата?
– Тута, – капитан махнул рукой в сторону дома, на котором еле-еле просматривалась табличка с номером “93”. – Вон парадная его…
– А чердак там есть? – спросил Дукалис, набрав с обочины горсть снега и остужая им разгоряченную физиономию.
– Не может не быть, – тряхнул головой Плахов. – Это ж старый фонд! Здесь чердаки – ого-го!…
– I sit by my window, strawberrie wine, night and you… [Я сажусь у своего окна, земляничное вино, ночь и ты… (англ.). Первые две строчки из песни “Yesterday’s dreams” группы “Smokie”], – внезапно заорал сэр Генри и упал в сугроб, увлекая за собой Крысюка.
– Чего это он?! – засуетился начальник ОУРа.
– Выпить хочет, – пояснил Ларин, разобравший только одно слово из выкрикнутого Геем – “wine”.
– А-а, – успокоился Соловец. – Ты, Серега, погодь чуть-чуть… Ща в засаду сядем и нальем. Пенек, ты его пока к дереву прислони. Пусть остынет. Вот так…, – Начальник ОУРа покрутил башкой. – А где, кстати, Рогов?
– Ты ж его сам в дурку с этим психом отправил! – напомнил Казанова.
– Действительно, – огорчился майор. – Эх, память… Ладно, почапали. Серегу там поднимите кто-нибудь.
Плахов с Дукалисом подхватили сэра Генри по руки и поставили на ноги.
Британский детектив покачнулся и замычал.
Но не упал.
– Молодчина! – Соловец похвалил крепкого иноземца. – Сам сможешь идти?
Гей пробормотал нечто невразумительное, показал майору “козу”, выдал свое коронное “Факинг хорошоу!” и весело засмеялся.
– Не понимает, – огорчился начальник ОУРа.
Депутат Старопропойцев зря так легкомысленно отнесся к попытке Линько сообщить ему нечто важное.
Дело было в том, что Бесланчик наконец-то договорился со знакомыми наркоманами об имитации покушения на Гелия Васильевича, что должно было вздернуть рейтинг лидера “ДемВыбРоса”, которого многие журналисты и политики цинично называли “демвыкидыш”, до заоблачных высот.
Жертв неудавшихся покушений в России любят.
Раз кто– то пытается убить депутата -значит, недострелянная или недовзорванная персона кому-то сильно мешает. И при грамотно раздутой истерии можно представить недобитка борцом за народные интересы, бесстрашным рыцарем, выступающим против власти “олигархов”, и набрать много дополнительных очков на политической сцене.