Гостья бросает на нее один только взгляд. Но какой! И Сухареву, и Стешку как ветром сдувает.
– Ну, что же, садись вот сюда, дорогая племянница! – она указывает на кресло напротив.
Я послушно сажусь. Судя по всему, она не истеричка. Может быть, хотя бы выслушает, прежде чем звать полицию. Хотя всё равно, конечно, не поверит.
А держится она на удивление спокойно. Как будто даже ничему не удивилась. А может, ее предупредил кто? Может, кто-то из здешних помещиков встречался прежде с Анной Николаевной в Москве и теперь во мне ее не признал. Вот и сообщил тетке – чтобы уж сама разобралась.
Если дело обстоит именно так, значит, полиция должна быть уже здесь, в Даниловке. Не в одиночку же «тетушка» приехала меня разоблачать?
Дверь в гостиную открыта, и слышно, как в коридоре кто-то шабаркается. Может, Анастасия. Может, Стешка. А может, и они обе.
Гостья хмыкает и говорит:
– А слышала я недавно, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
В коридоре кто-то испуганно охает. Значит, всё-таки Стешка.
А гостья, между тем, взмахивает рукой, и тяжелая дверь гостиной с громким стуком захлопывается. Всё бы ничего, но к дверям она не притронулась – она слишком далеко от них сидела.
Я вскрикиваю и порываюсь встать. Но не могу даже пошевелиться. А по спине уже струится пот. Страшная мысль приходит в голову. Она что – ведьма???
18. Настоящая Анна
А старуха уже снова буравит меня взглядом.
– Чего молчишь? Боязно? А то и ладно. Честнее будешь.
А я и не собираюсь ничего скрывать. Я только боюсь, что она мне не поверит. Хотя, с другой стороны, если кто и может поверить, то только она. Если, конечно, она на самом деле ведьма.
И я рассказываю – всё, как было. Конечно, без особых подробностей. Ей совсем ни к чему знать про собрание акционеров и предательство лучшей подруги. К делу это отношения не имеет.
Я сижу, отвернувшись, смотрю в окно – на белый, танцующий с ветром снег. Так проще сосредоточиться. Так проще вспоминать. С момента моего перемещения прошло всего несколько недель. А кажется – что несколько десятилетий.
– Значит, сама не понимаешь, как всё произошло? – коротко резюмирует гостья, когда я замолкаю. – Думаешь, жених отомстил?
– Да никакой он не жених! – возмущенно возражаю я.
– Колье покажи! – требует она. – Подойди поближе.
Я поднимаюсь с места и подхожу. Расстегиваю пуговицы на вороте платья. Она долго трогает камни. Наконец, кивает:
– Так и есть. Сапфиры.
Я не понимаю, о чём она говорит, но уточнить не осмеливаюсь.
– Поверьте – я вашей племяннице ничего плохого не сделала. Я ее вообще никогда не видела. Просто оказалась в ее карете. В их с графом карете.
Старуха прищуривается:
– А звать тебя, стало быть, тоже Анной? А по батюшке как? Александровна? Ну, я тебя, как все, Николаевной величать буду. Так привычней. Да перестань ты дрожать – не съем. Давай я тебе про свою Анну расскажу. А ты послушай.
Я сажусь обратно в кресло.
– Ей десять лет было, когда ее родители померли от оспы. Тогда я и забрала ее к себе в Москву. Отец ее братом мне приходился. Растила ее как родную дочь. Все знания свои ей передала. А она девочкой не без способностей оказалась. Я это сразу поняла. Училась она всему легко. И нескольких месяцев не прошло, как она уже любое зелье сварить могла.
– Зелье? – я сглатываю подступивший к горлу комок. – Какое еще зелье?
Старуха смотрит на меня как профессор на плохую студентку.
– Да какое хочешь. Хоть на приворот, хоть на лечение.
– Так вы – знахарка? – воодушевляюсь я.
Это же совсем другое дело! Это вполне понятно и имеет разумное объяснение. Травница – отнюдь не ведьма.
Хотя нет, она же дверь с расстояния трех метров закрыла!
Голова снова начинает болеть.
А гостья никакого внимания на мои вопросы не обращает и продолжает свой рассказ:
– Когда Анне исполнилось шестнадцать, я стала присматривать ей жениха. Сама-то я, может, и рада бы была, кабы она подле меня надолго осталась, да понимала – дело молодое, со старухой не усидит. А муж у нее с пониманием должен был бы быть – которого бы ее способности не испугали и не оттолкнули. А приданое я за ней хорошее давала, и кавалеров вокруг нее крутилось много. Да и не только в капиталах было дело. Анна-то моя – красавица, как и ты. Вы с ней, надо признать, даже чем-то похожи. Только она чуток пополнее будет. За ней даже двоюродный брат его императорского величества ухаживал. Да только нам его ухаживания без надобности были – он к тому времени уже женат был.
Она надолго замолкает, вспоминает что-то, и я ее не тороплю.
– Да, вот еще что забыла сказать – подруга у Анны была задушевная. Евгения. Тоже, конечно, ведьма, хоть и куда слабей. С самого детства они дружили, никаких тайн друг от друга не имели. А только потом пути-дорожки их разошлись. В Москве тогда один мужчина появился. С лица красивый и, вроде, состоятельный. Тоже Анной сильно увлекся. И дня не проходило, чтобы он нам визитов не наносил. Мы не принимали, так он в экипаже под окнами сидел. Он мне сразу не понравился. Я колдунов за версту чую. Я и Анну предупредила, чтобы держалась от него подальше. Да та и сама всё поняла. Месяц прошел или больше, но только хлыщ этот приезжий на Евгению свое внимание переключил. Племянница моя с подругой на его счет поговорила. Только Женя ее не послушалась. Не знаю, то ли правда она его так сильно полюбила, то ли чарами какими он ее опутал, но только решилась она из-за него сбежать из дома. Записку только Анне оставила – дескать, так и так, не судите строго, люблю его больше всего на свете. Ей бы, дурехе, подумать – если намерения у него чисты были, так почему бы не посвататься по-людски? Скандал тогда в Москве большой был. Семья Женина беглецов поискала сколько, да и успокоилась. Решили – раз покрыла девка себя таким позором, так пусть сама и расхлебывает. Анна сильно тогда переживала. Ну, да ладно, уехали и уехали. Я даже думать начала, что, может, он и пожалеет Женю, женится на ней. А через несколько месяцев приходит Анне письмо из-за границы. Почерк подруги она узнала сразу.
В комнате тепло, но меня сотрясает дрожь. А старуха продолжает:
– Повинилась Женя за свой побег да за то, что предостережениям нашим тогда не вняла. А еще простилась со всеми, потому что на родину вернуться уже не чаяла. И наказала – чтобы если совратитель ее в Россию вернется, так чтоб хватали его и судили по всей строгости – за его страшные магические опыты, которые законами любой страны запрещены, и за которые у себя в Италии он уже находился в розыске.
– В Италии? – выдыхаю я.
Теперь у меня дрожит не только тело, но и голос.
А старуха будто не слышит:
– И что ты думаешь? Он ведь вернулся! Выглянула я однажды в окно, а там он – маркиз Паулуччи собственной персоной!
19. Опыты маркиза Паулуччи
Я чувствую, как холодный пот бежит по спине. Произнесенное имя окончательно ввергает меня в трепет.
Значит, я правильно догадалась – это именно он отправил меня в прошлое! Вот только как это у него получилось? Насколько я понимаю, согласно законам физики такое просто невозможно.
И если я оказалась здесь, то значит, другая Анна сейчас там, в нашем времени? Представляю, какой шок она испытала. Я-то девятнадцатый век хотя бы на уроках истории изучала – более-менее представляю, что здесь к чему. А что должна была почувствовать она, увидев самолет или компьютер?
Единственное, что кажется мне позитивным во всей этой ситуации, так это то, что тетушка Анны Николаевны, судя по всему, не должна подозревать меня в ее убийстве. Раз она сама знакома с Паулуччи, то не станет приписывать мне его преступление. А если она на самом деле ведьма, то, быть может, она придумает, как всё вернуть назад. Наверняка, она хочет, чтобы ее племянница вернулась в девятнадцатый век не меньше, чем я хочу вернуться в двадцать первый.