Не столь уж важно, когда эта модель возобладала. И не слишком интересны тривиальные или фантастические объяснения поразительного огосударствления культурного ландшафта через географический детерминизм: тут и долгая зима, и бескрайние просторы, и северность, и враждебное окружение, и исключительное положение между Востоком и Западом, и тяга к «естественным» границам. Важнее осознать следующее: тысячелетнее государство уже вжилось в ландшафт и будет долго структурировать и засорять его своими формами и своими обломками. Так, СССР как структура культурного ландшафта, как проблемный регион, как генератор пространственных отношений просуществует намного дольше «государства СССР».
Статусы породили места
В нашем культурном ландшафте все места порождены своими статусами. Каждому месту предписано государством быть чем-то или изображать что-то, обычно и то и другое вместе. Сегодня старинные провинциальные города привлекают нас кажущейся спонтанностью своего развития, хотя более или менее известно, что в екатерининские времена все города были подвергнуты регулярной планировке. Что менее известно широкой публике: подавляющее большинство российских городов не сложились естественно, а были учреждены указом — как укрепления в оборонительных линиях, которыми быстро прирастала территория государства, или как центры единиц административного деления (уездов, губерний, областей, краев и т. д.). Сотни мест в России назначались городами — уездными центрами, и, наверное, частично и были ими, хотя потом могли быть разжалованы в заштатные. Город мог быть даже разжалован из города в село! А в СССР, бывало, разжаловали и расформировывали целые республики-страны. В советское время уже возобладали не типовые, а стандартные проекты для всей страны. Поскольку страна срослась с государством, то и менялась она вместе с государством. Даже физическая география «полей, лесов и рек» постоянно перекраивалась; не раз за последнее тысячелетие средина России то почти вся распахивалась, то вновь зарастала лесами, то все леса вырубались…
Рамочный проект — самое большое сконструированное, глобальное искусственное сооружение. Бывший СССР — тотальная попытка превратить ландшафт в пространственную конструкцию. Результаты известны. Крах планетарной империи СССР редко связывается с пророчествами П.Я. Чаадаева касательно урока, который Россия должна дать… — может быть, урок-то уже дан…
Назначения в нашем ландшафте — именно в этом специфика — получали не отдельные исключительные места, а все места, ландшафт сплошь и целиком. Города и регионы, реки и озера, типы и имена мест — все это определенные государственные статусы, а вовсе не объекты, частный аспект бытия которых — еще и государственный статус. Вначале-де были, возникли, стали, а уж затем получили статус — вовсе нет! Существование этих объектов дано в онтологии (реальности) государства. Государство не просто использует существующие места, а само создает и проектирует статусы и уже потом осуществляет и овеществляет их и в ландшафте. Поскольку мест много, а статусов мало, то возникают типовые, стандартные статусы, которые формируют реальность, а на деле ее деформируют.
Но как же тут была возможна жизнь, спросите вы, ведь была же она… Жизнь уцелела в щелях и зазорах, неизбежных при заполнении пространства стандартными формами-проектами, оестествляла государственные формы, использовала неплотные стыки и взаимные наложения и противоречия ячеек. Культурный ландшафт, как и просто осмысленная жизнь, ютился в щелях государственного пространства.
Компас показывает на центр
Компас нужен для того, чтобы ориентироваться на местности, его стрелка в нашем северном полушарии всегда показывает на север. Ось «север — юг» — главная, вдоль нее распределяется тепло, согласно месту на этой оси живет природа и сельское хозяйство. В этом направлении идут силовые линии магнитного поля и меридианы — линии, условные на местности и буквально реальные (нарисованные) на географической карте.
В нашем ландшафте жизнь определяют социальные меридианы, силовые линии социального тяготения. Согласно им распределяется тепло общественных благ, живут населенные пункты, а природе дается возможность выжить. Социальный компас в любой точке российского (всего советского) пространства показывает в одну сторону — в центр. Это пространство одного направления: «центр — периферия», оно — главное, универсальное для всех мест. Все остальные направления второстепенны. От центра к периферии спадает освоенность, распаханность, заселенность; вдали от больших городов коровы доятся хуже, а женщины менее красивы. Направление «центр — периферия» — главное направление дифференциации, изменения всего культурного ландшафта, максимальных социальных и культурных градиентов.