Джейс покачал головой. Бедный Мышонок! Неудивительно, что девушка все это время была к нему так враждебна. Знала, что та ночь неотвратимо приближается. Может быть, она его и хочет в глубине души – Джейс почти не сомневался в этом, – но не на таких условиях, которые поставил ее отец. Джейс еще не встречал ни одной женщины – не важно, красавица она, или дурнушка, уверенная в себе, или застенчивая, – которой не хотелось бы сознавать, что она сама может привлечь внимание мужчины.
Господи! Все это время он из кожи лез, стараясь завоевать ее доверие, кривлялся, как последний идиот, пускался на дурацкие хитрости, чтобы урвать поцелуй, – и все только для того, чтобы довести бедняжку до такого состояния, когда ей самой захочется лечь с ним в постель. А постель – причем законная, все честь по чести, – оказывается, была гарантирована с самого первого дня.
Правда, любовная игра оказалась приятным развлечением… до того, настоящего, поцелуя у ручья. Джейс почувствовал, как в чреслах его вспыхнул огонь при одном воспоминании о самом сладком поцелуе, какой только он мог припомнить за много лет. А как страстно она влепила ему пощечину! Если Келли всю эту страсть принесет с собой в супружескую постель… черт побери, да он будет просто счастливчиком!
Но после того случая Келли очень изменилась. Джейс почти не сомневался в том, что она разгадала его притворство, и уже привык к тому презрению, которое вызывали в ней манеры Хорэса. Его это даже забавляло, как ни странно.
Однако он заметил еще кое-что. Нечто совершенно новое в ее поведении, и это новое вызывало тревогу. Джейс заметил в ней страх, но не мог понять, чего Келли боится. Поэтому-то и старался держаться подальше от нее всю неделю. С таким отношением женщины к себе он еще не сталкивался.
Какого черта! Джейс бросил на землю докуренную сигару. Какое ему дело, в конце концов! Вот получит то, чего хочет, по крайней мере, на какое-то время: пышное юное тело в постели, а плюс к нему – чтобы подсластить семейную жизнь – половину магазина. Отложит кучу денег, увеличит свой куш за игорным столом, а потом, если брак окажется слишком скучным, смоется на другие, еще более сочные, пастбища.
Джейс с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух. И наконец-то ощутил душевный покой. Теперь он, наверное, сможет заснуть.
Внезапно послышались какие-то странные звуки. Стараясь оставаться в тени, он осторожно обошел вокруг дома.
Позади дома в саду стояли стол и стулья. Здесь старшая сестра обычно давала уроки Бет. На одном из стульев, съежившись и закрыв лицо руками, сидела Келли и горько плакала. Ветер развевал волосы, ночная рубашка белела в свете луны, как снег.
– Ах, черт! – пробормотал Джейс и устремился к ней. – В чем дело, мисс Келли? Что вас так огорчило?
Она вздрогнула и вскочила с места. Вытерла слезы рукавом, шмыгнула носом.
– Ч-что вы здесь делаете?
– Я услышал, как вы плачете.
Келли с тревогой взглянула на темные окна.
– Я вышел подышать свежим воздухом, – успокоил ее Джейс. – Больше никто вас не слышал, я уверен.
– Никто и не должен слышать. Включая вас. Уходите.
– Мэм… Женщина не должна плакать по ночам в одиночестве.
Она потянулась за шалью на спинке стула.
– Хватит притворяться! Сначала вам еще удавалось водить меня за нос, но теперь довольно с меня этих игр!
Ему стало любопытно узнать, о чем именно она догадывается.
– Каких таких игр?
– О Господи! – Нетерпеливым жестом она завернулась в шаль и взяла трость. – Вы же не станете отрицать, что вы совсем не тот… не тот… за кого себя выдаете? Не тот… – Она запнулась. Джейс с трудом подавил улыбку.
– Слюнтяй? Полагаю, что нет. Во всяком случае, не после войны; она, как правило, закаляет мужчину.
– Тем не менее, вы решили притворяться передо мной.
– Это ошибка, за которую я искренне прошу прощения. – К своему собственному удивлению, Джейс говорил правду. – Мне следовало довериться вашему великодушию и понять, что вы примете меня, кем бы я ни оказался.
– Так кто же вы на самом деле, Хорэс Перкинс?
– Я тот, кого вы видите перед собой, мисс Саутгейт, – солгал он. – Обычный человек, с самой обычной жизнью. Человек, который надеется начать все сначала в новых местах. Вместе с вами.
Губы ее изогнулись в горькой усмешке.
– В этом абсурдном, навязанном вам браке? Пораженный, Джейс смотрел на нее широко раскрытыми глазами.
– Навязанном?! Вы что, предпочли бы изменить свое решение и отказать мне?
Она покачала головой. Ее волосы блестели в свете луны, как посеребренное золото.
– Нет, – тихо произнесла она.
– Но вам этот брак не по душе?
– Не по душе, – ответила Келли еще тише.
Самолюбие Джейса было задето. Это ему следует решать, это он может сомневаться по поводу предстоящего брака, но не женщина.
– Это из-за меня? Или вас страшит сама мысль о замужестве?
Она устало пожала плечами.
– Наверное, и то и другое.
– Тогда почему вы согласились? Келли отвернулась.
– Какое это имеет значение!
Джейс взял ее за плечи и снова повернул к себе.
– Скажите мне, черт побери!
Он чувствовал, как вздрагивают ее плечи, видел следы слез на ее щеках и едва сдерживался, чтобы не прижать Келли к своей груди, утешить, хотя и не знал, в чем заключается ее горе.
– Этого хочет папа, – произнесла она, наконец. – Ему нужен кто-то, на кого он мог бы оставить магазин. И кто мог бы держать в руках Уидди.
Джейс нахмурился. Он-то думал, что девушка более самостоятельна.
– Ваш отец, может быть, и тиран. Но он любящий тиран и хочет дочери только добра. Если вам это так не по душе, скажите ему, что не хотите выходить за меня замуж. Большой Джим поймет.
Келли снова заплакала.
– Не могу!
– Да почему, черт побери? Она подавила рыдания.
– Потому что папа умирает. Возможно, это последнее, что я могу для него сделать.
Пораженный, Джейс опустил руки. Умирает?! Этот шумный, энергичный человек умирает?!
– Что за чепуха! Сколько ему? Пятьдесят пять? Пятьдесят шесть? Да он в самом расцвете сил.
Келли вытерла глаза тыльной стороной ладони.
– У него больное сердце. Доктор сказал, в лучшем случае папа проживет еще года два, если будет на то воля Божья. Уидди и Бет ничего не знают. Но это единственное, что я могу для папы сделать – подчиниться его воле. Это мой долг. Если бы я не родилась, он бы взял маму и переехал на Запад намного раньше. А теперь его мечта сбылась, но слишком поздно.
– Вы все равно не вернете ему жизнь.
– Но я могу дать ему то, чего он так хочет: зятя, которому он передал бы магазин. – Голос ее стал совсем бесцветным. – И внука, если папа доживет до этого.
Кровь, казалось, застыла в его жилах. Джейс не ожидал, что это его так потрясет. Раньше ему на все было плевать. Люди приходили и уходили, жили и умирали рядом с ним. Но все это, кроме собственной жизни, не имело никакого значения для Джейса Грира. Однако мысль о том, что он может потерять прекрасного человека, единственного на целом свете, кто назвал его «сынок», пронзила Джейса.
Он погладил ее мягкие вьющиеся волосы – не только для того, чтобы утешить Келли, но и для того, чтобы успокоиться самому.
– Тогда мы действительно должны дать ему то, чего он хочет, правда, радость моя?
– Не возноситесь слишком высоко, мистер Перкинс! Да я бы скорее вышла замуж за ядовитую змею, чем за вас! Но я сделаю это ради папы. А вы получите то, что вам нужно. Магазин. И все деньги, которые вам удастся вытянуть из покупателей благодаря своему редкостному обаянию.
В ее голосе звучала такая горечь! Она, вероятно, чувствует себя беспомощной заложницей. Джейс заговорил мягко, тихо: