30-я ступень в «Лествице» преподобного Иоанна, называется «О союзе трех добродетелей, то есть о вере, надежде и любви».
«Ныне же, после всего сказанного, пребывают три сия, все связующие и содержащие: вера, надежда и любы, большая же всех любы, ибо ею называется Бог (1 Кор. 13, 13). По моему разумению, вера подобна лучу, надежда – свету, а любовь – кругу солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость. Первая все может творить и созидать; вторую милость Божия ограждает и делает непостыдною; а третья никогда не падает, не перестает от течения и не дает опочить уязвленному ее блаженным упованием. Кто хочет говорить о любви Божьей, тот покушается говорить о Самом Боге; простирать же слово о Боге погрешительно и опасно для невнимательных». Нужно быть осторожным, так как очень часто диавол под видом любви предлагает все что угодно, только не любовь.
«Слово о любви известно Ангелам, но и тем по мере их просвещения». По-настоящему любовь знают только Трое: Отец, Сын и Святой Дух, потому что Они в вечной любви пребывали до начала времен, и в нее Они включают все творения.
«Любовь, собственно, есть отложение всякого противного помышления, ибо „любы не мыслит зла“ (1 Кор. 13, 4-5). Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою одними только названиями. Как свет, огонь и пламень соединяются в одном действии, так должно рассуждать и о сих совершенствах. По мере оскудения любви бывает в нас страх, ибо в ком нет страха, тот или исполнен любви, или умер душою. Нисколько не будет противно, как я думаю, заимствовать сравнения для вожделения, страха, тщательности, ревности, служения и любви к Богу от человеческих действий. Итак, блажен, кто имеет такую любовь к Богу, какую страстный любитель имеет к своей возлюбленной. Блажен, кто столько же боится Господа, сколько осужденные преступники боятся судии. Блажен, кто так усерден и прилежен в благочестии, как благоразумные рабы усердны в служении господину своему. Блажен, кто столько ревностен к добродетелям, сколько ревнивы мужья, лишающие себя сна от ревности к своим супругам. Блажен, кто так предстоит Господу в молитве, как слуги предстоят царю. Блажен, кто подвизается непрестанно угождать Господу, как некоторые стараются угождать человекам.
Мать не так бывает привязана к младенцу, которого кормит грудью, как сын любви всегда прилепляется к Господу. Истинно любящий всегда воображает лицо любимого и с услаждением объемлет образ его в душе своей. Вожделение это не дает ему покоя даже и во сне, но и тогда сердце его беседует с возлюбленным. Так бывает обыкновенно в телесной любви, так и в духовной. Некто, уязвлен будучи такой любовию, сказал о самом себе то (чему я удивляюсь): „аз сплю, по нужде естества, а сердце мое бдит“ (Песн. 5, 2) по великой любви моей. Заметь, о премудрый брат, что, когда олень душевный истребит ядовитых змей, тогда душа желает и умирает от любви ко Господу, будучи жегома огнем ее, как некиим ядом». Есть известный образ: олень пожирает змей, и, когда съедает ядовитую змею, то в желудке начинается жжение; чтобы погасить его, олень бежит к роднику. Так же и человек должен стремиться к Богу по любви к Нему.
«Действие голода бывает как-то неопределенно и неясно, а действие жажды ясно и ощутительно; ее узнают по внутреннему жару. Посему любящий Бога и говорит: „возжада душа моя к Богу крепкому, живому“ (Пс. 41, 3). Если присутствие любимого человека явственно всех нас изменяет и делает веселыми, радостными и беспечальными, то какого изменения не сделает присутствие Небесного Владыки, невидимо в чистую душу приходящего». Именно поэтому лики святых прекрасны – они светятся от счастья, потому что к ним пришел их Возлюбленный. В этом и есть суть христианства, которое построено на личной любви Бога и человека. «Страх Божий, когда он бывает в чувстве души, обыкновенно очищает и истребляет нечистоту ее. „Пригвозди, – говорит Пророк, – страху Твоему плоти моя“ (Пс. 118, 120). Святая же любовь в действии своем иных снедает, по оным словам Песни песней:„сердце наше привлекла еси“ (Песн. 4, 9). А некоторых она просвещает и радует действием своим, по сказанному: „на Него упова сердце мое, и поможе ми, и процвете плоть моя“ (Пс. 27, 7) и „сердцу веселящуся, лице цветет“ (Притч. 15, 13). И когда человек весь бывает внутренне соединен и сорастворен с любовию Божиею, тогда и по наружному своему виду, на теле своем, как в зеркале, изъявляет светлость души своей. Так прославился Моисей Боговидец». После того как Моисей говорил с Богом, на него было невозможно смотреть, потому что лицо пророка светилось. Подобное происходило с преподобным Серафимом Саровским и другими святыми.