Выбирая кандидата на должность финансового директора, Пенелопа остановилась на Флойде Казелла в частности потому, что решила: он станет удачным противовесом для их группы. Но слова Лоугана заставили ее задуматься.
Немного помолчав, она спросила:
– Ты думаешь, он не впишется?
Лоуган улыбнулся и пожал широкими плечами.
– Тебе лучше знать. Но стоит обратить внимание на его… чрезвычайно мягкие манеры. Я понимаю, почему ты выбрала его, однако мне кажется, он не очень гармонирует со всеми остальными.
Пенелопа в задумчивости барабанила ногтями по столу. Наконец сказала:
– Но ведь то же самое можно сказать и обо мне…
Лоуган фыркнул и, недоверчиво взглянув на нее, заявил:
– Ну это вряд ли. Ты-то отлично вписываешься…
– Ничего подобного! У меня очень мягкие манеры, я уравновешенна… и так далее. – Зачастую она одна оставалась спокойной во время совещаний, когда страсти накалялись. Что же касается Флойда, то он оказался, по ее мнению, самым предпочтительным кандидатом не только из-за образцового послужного списка, но также и потому, что ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь еще, кроме нее, гасил страсти.
– Это все верно, – кивнул Лоуган и сделал глоток холодного чая. – Но еще у тебя имеется стальной хребет, и ты не просто всегда готова бросить вызов любому из коллег, но и часто побеждаешь. Ты, конечно, не орешь и не визжишь, но и в толпе не теряешься. Ты как ястреб – все время кружишь над жертвой, а потом устремляешься вниз и убиваешь.
– И ты думаешь, Флойд на такое не способен?
Лоуган прищурил голубые глаза.
– У меня есть сомнения.
Пенелопа кивнула. Лоуган обладал сверхъестественными инстинктами, и она давно поняла, что их нельзя игнорировать. Значит, придется серьезно подумать…
– Я приму это к сведению и поговорю с Шейном, – сказала она.
– В таком случае моя работа выполнена.
Пенелопа широко улыбнулась и проговорила:
– Да, кстати… Спасибо за чудесный комплимент.
Лоуган секунд десять смотрел на нее в упор, затем сообщил:
– Знаешь, большинство женщин считают комплиментом фразу «ты сегодня очень хорошо выглядишь».
Пенелопа закатила глаза.
– Скучно – и абсолютная неправда. На самом деле женщины хотят, чтобы их считали такими же компетентными, как мужчин.
Лоуган засмеялся и, помотав головой, спросил:
– Ты вообще представляешь, как я жалею, что между нами нет искры?
Пенелопа фыркнула и заявила:
– Какая жестокая ирония судьбы! Ведь мы идеально подходим друг другу.
– Вот именно. Кроме того, у тебя самые убийственные ноги из всех, что я когда-либо видел.
Пенелопа скомкала салфетку и швырнула в приятеля.
– Лесть никуда тебя не приведет, ясно?
Но Лоуган был прав. Действительно, чертовски жалко… Ведь он был великолепен со своими темно-каштановыми волосами, голубыми глазами и рельефными чертами лица. Кроме того, в нем больше шести футов роста, и Господь одарил его абсолютно безупречным телосложением. Если на свете и существовал мужчина, способный посоперничать с Эваном, так это Лоуган. Но что толку?..
Когда они только познакомились, то долгое время присматривались друг к другу, и Пенелопа гадала: а может, она наконец-то встретила мужчину, который навсегда вытеснит Эвана из ее мыслей? А затем Лоуган пригласил ее на свидание. Тот вечер обернулся целой серией комических катастроф, которые быстро свели на нет возникавшее, возможно, взаимное влечение. И с тех пор они были просто друзьями.
Лоуган помахал официантке, и та едва не споткнулась о собственные ноги – так спешила к нему. Задыхаясь, девушка остановилась перед ними и спросила:
– Вам еще что-нибудь принести?
– Мне бы еще холодного чая, – произнес Лоуган своим «бархатным» низким голосом.
Сесили однажды сказала, что его голос похож на сироп, протекающий по стопке оладий, и она не очень-то ошиблась. А вот голос, который хотелось бы услышать Пенелопе, звучал подобно металлическому скрежету. Она энергично помотала головой. Нет-нет! Нельзя думать об Эване и этой ночи в клубе. Она и так провела слишком много времени, вспоминая его… с той женщиной. Пенелопа стиснула зубы. Женщина с длинными золотисто-каштановыми волосами наверняка была моделью, и выглядела она настолько безупречно, что вряд ли фотографии с ней приходилось фотошопить. А ее рука лежала на бедре Эвана, и она поглаживала его точно кота. Но что по-настоящему убивало Пенелопу, так это ощущение предательства. Ее терзала запретная мысль о том, что на самом-то деле Эван принадлежит ей, Пенелопе. Она ненавидела его за эту мысль, а себя – еще сильнее.