Когда Нед остался с дочерью наедине, он объяснил ей, почему не собирался просить у нее прощения.
— Как я смею просить тебя о прощении, когда я и сам-то себя не могу простить? Я лишь надеюсь, что, выслушав о том, что грызло меня все эти годы, ты хотя бы поверишь — я действительно очень любил твою мать. Одному Богу известно, сколько я выстрадал.
— Она тоже страдала, потому что до последней минуты все равно любила вас.
При мысли об этом старика пронзила боль.
— Лучше бы она меня ненавидела.
— Она лишь делала вид, что ненавидит, но я-то понимала…
— Значит, ты все обо мне, вернее, о нас, знаешь?
— Конечно. Когда я выросла, мама ничего от меня не утаила.
— Позволь же и мне объяснить тебе, почему все так получилось, Рейвен. Выслушай меня, пожалуйста. — Нед пытливо вглядывался в ее лицо, надеясь отыскать в нем хоть каплю сочувствия, однако девушка казалась совершенно безучастной.
Она спокойно промолвила:
— Что ж, говорите.
Нед не скрыл ничего, даже того, каким слабовольным оказался под давлением властного отца и как ни в чем не мог отказать матери. Не умолчал он и о том, как сумел убедить себя, будто без него Лакоме будет даже лучше…
— Но поверь, — заключил он, — если бы я только знал о твоем существовании, ничто не помешало бы мне вернуться.
У Рейвен так и вертелось на языке сказать отцу, что за все эти годы ему хватило времени, чтобы придумать достаточно оправданий и самому в них поверить. Однако где-то в глубине души она чувствовала, что он не лжет. Неожиданно для себя девушка поняла — ей даже хочется, чтобы то, что он ей сейчас рассказал, оказалось правдой.
— Вот так все и вышло, — добавил Нед, заметив, что Рейвен упорно продолжает молчать. — Твое дело — верить мне или нет. Мне остается лишь молиться, чтобы ты поверила.
— Мама говорила, что, посылая нам деньги, вы пытались откупиться от своей совести.
— Пожалуй, в этом есть доля истины. Но должен же я был хоть что-нибудь сделать!.. Когда я узнал о тебе, я был уже женат и имел обязательства не только перед женой, но и перед двумя ее маленькими детьми. Не мог же я так просто бросить их и заявить права на женщину, которая к тому времени вышла за другого, даже если она родила от меня ребенка. Что сделано, то сделано. Я просто попытался помочь вам, чем мог, — не только потому, что хотел загладить вину.
Окинув взглядом его роскошную спальню, Рейвен буркнула:
— Насколько я помню, это не дорого вам стоило.
— Ровно столько, сколько Сет пожелал принять. В первый раз я прислал довольно крупную сумму, но он написал, что не потерпит, чтобы кто-то содержал его семью вместо него. Он не согласился, чтобы я полностью обеспечивал его жену и дочь, которую он любил как родную. Поэтому мне и приходилось отправлять вам лишь жалкие гроши. У меня не было выбора.
Рейвен легко в это поверила. Сет действительно был очень горд.
Когда с подносом, на котором стоял серебряный чайный сервиз, в комнату вошел Элайджа, и Нед, и Рейвен замолчали. Слуга принес также тарелочку хрустящего розового печенья, и пока он разливал чай, девушка не удержалась и попробовала кусочек. Дождавшись, когда Элайджа ушел, Нед признался:
— Раньше мне было все равно, встану ли я когда-нибудь с этой постели или нет. С тех пор как я расстался с твоей матерью, единственным счастьем, которое я испытал, были иноходцы. Эта чертова болезнь лишила меня последнего. Поэтому будущее мне было совершенно безразлично. Но как только я увидел и полюбил тебя, я нутром почувствовал, что еще найду в себе силы выкарабкаться и самому показать тебе Хальцион. Быть может, если ты увидишь его моими глазами, ты передумаешь и после моей смерти захочешь остаться здесь.
Понимая, что ее слова больно ранят отца, Рейвен все равно не стала кривить душой:
— Думаю, что этого не случится.
— Возможно, но я приложу все усилия. — Он с любовью улыбнулся ей. — Ведь дороже тебя у меня ничего нет. В тебе — все лучшее, что было у меня и у твоей матери. Я буду наслаждаться каждой минутой, которая нам с тобой отпущена.
Нед закрыл глаза. Рейвен молчала и вскоре догадалась, что он уснул.
Что же ей делать? Кто-то должен был бы проводить ее в комнату, в которой она смогла бы отдохнуть. Но девушка так и сидела возле постели отца, смотрела на него и размышляла о том, сумеет ли она по-прежнему ненавидеть человека, который, похоже, так ее любит.
А вдруг он просто хочет за все расплатиться перед смертью? Что ж, в этом нет ничего дурного. В отличие от ее отца некоторые даже и не помышляют о том, чтобы попытаться исправить прошлые ошибки. Несмотря ни на что, Рейвен чувствовала, что ей придется дать ему такую возможность.