— Ярояр с Катериной очень хотят ребенка, — добавил Лео, переводя разговор в другое русло, — не сомневаюсь, что скоро наш северный замок снова оживет.
Гуня кивнул. Они с Гробкой тоже ждали пополнения — он уже представлял, как будет охотиться со своим сыном, как будет обучать его навыкам рукопашного боя и преподавать военную науку, как они будут заботиться о прекрасной мадам Гломовой… Анна только хихикала и обещала родить дочку. Гуня хмурился, но ничего сказать не мог — он очень, очень любил жену.
— Быстро мы все как-то, — вдруг сказал он, — еще недавно позволяли себе любые вольности — и вот все женаты и почти все при детях. Ну, почти при детях. Они уже есть, но их пока нет.
Леопольд расхохотался.
— Это еще что! Однажды ты проснёшься в постели и обнаружишь, что стал почти седым, твои дети уже выросли, да и соблазнительные формы жены куда-то сдулись… И ты будешь смотреть на свой «молодой» потрет, и думать — а куда девались все эти годы? Это же было еще вчера…
Еще вчера…
Вот они с Танталом, совершенно молодые, ставят ультиматум матери-церкви, по сути, упраздняя все ее влияние. Вот они подавляют восстания мятежных баронов, противящихся их реформам… Вот счастливый Тантал ведет под руку молодую красавицу Аиду — а будущая Софья Гроттер, ее фрейлина, которой еще не исполнилось и четырнадцати, несет ее шлейф… А через пять лет спустя сама идет под венец с могущественным правителем Севера.
Леопольд держит на руках рыжеволосого младенца, и чувствует себя самым счастливым человеком на свете; не проходит и полугода, и Леопольд принимает из рук женщины ребенка мужского пола — напоминание о своем распутстве. Светло-рыжие волосики, фамильные черты Гроттеров на маленьком личике — и оттопыренные уши, «подарок» его мамаши…
Быстро все прошло. Быстро. На службе у короля…
Когда Глеб пробудился, Гроттер еще спала. Рука ее покоилась на драгоценном пузе; даже во сне жена баюкала еще неродившееся чадо.
Выглядела она… Мирно.
Идти никуда не хотелось — но дела не требовали отлагательств. Глеб осторожно поправил непослушный рыжий локон, поправил на жене одеяло — камин практически остыл, а утренние часы были прохладны — и направился прочь.
Предстояло неприятное, мерзкое, противное дело.
…Ярояр вломился в ее покои на правах брата, и крайне не вовремя — та одевалась при помощи двух служанок.
— Принцесса… — начала было одна, полненькая, но оба Гроттера махнули рукой.
— Да что я ее, голой не видел… — начал было Ярояр, и тут наткнулся взглядом на огромное, по его мнению, и почти ничем неприкрытое пузо.
— Ой? — мрачно повторила Таня, без капли стеснения получше поворачиваясь к брату, — я не ослышалась?
— Я уже отворачиваюсь, — пискнул младший брат и на всякий случай спрятался за штору, — нет, все же, некоторые вещи лучше не видеть…
Гроттер фыркнула.
— Тань… — из-за шторки показалось пунцовое ухо, — а Катя так же будет выглядеть, да?..
— Нет, Ягун. Катя до последнего будет выглядеть худой и стройной, а потом принесет тебе троих детей прямо из капусты… Не неси глупостей, осел!
— И вовсе я не осел, — обиделся юноша, — а что у меня уши…
— Да не в ушах дело! Ты вломился к беременной сестре в час ее утреннего туалета, и ожидаешь, что она будет при полном параде?! Думать надо, Ягун! Думать! Чего хотел?!
Ярояр насупился.
— Ягун, — уже мягче произнесла Таня, — беременность не способствует благодушному настроению. Сначала тебя месяцами тошнит, потом пинают… Не говоря уже о том, что ты чувствуешь себя неповоротливой каракатицей…
Гроттер хмыкнул. Да, беготня Бейбарсова на дворцовую кухню еще долго останется в народе предметом тихого ржача… Даже его не пощадило, а ведь он всесильный принц, которым пугают детей в сказках.
— Так что случилось, брат?
— Тантал, — со вздохом сообщил наследник Севера.
Кое-как дождавшись, когда ей приведут в порядок платье и плюнув на прическу, девушка ринулась в покои свекра.
Арей сидел подле Тантала. Мужчине становилось все хуже и хуже — и потому он вызвал мечника; самого преданного своего слугу. Нужно было… попрощаться.
— Славные были дела, — произнес начальник Тайной Стражи, — славные времена. Сколько могущества… Я рад, что приложил руки к созданию идеального государства.
— Да… Много было славных дел, — согласился Тантал, — славных и темных… Во имя страны. Во имя государства. Каюсь ли я?.. Нет, ни капли…
Никогда не сожалей — вот был их девиз.
— Прости меня, друг, — вдруг произнес Тантал, — я делал все во имя страны…
— Все прошлое.
— Прости меня… Ты многого не знаешь.
Наступает новая эпоха, и новый король не должен ждать… Арей всегда знал, чего от него хотят. Что от него нужно.
Мужчина поставил перед королем маленькую склянку с золотистой жидкостью.
— Ты избавишься от боли. Будет только слабость — а потом придет облегчение, и ты просто уснешь.
— Благодарю тебя, старый друг, — улыбнулся Тантал, — но этого не требуется. Осталось всего несколько часов, и я хочу прожить их в трезвом уме… И чувствуя боль. Перед смертью нужно выстрадать за свои грехи — не так ли?..
Начальник стражи кивнул.
— Аида уже рядом… Она ждет меня, — произнес Тантал, — она здесь, по правую руку… Неужели ты не видишь?
Сегодня их самая противная тайна умрет вместе с Танталом.
Аида, Аида…
Тантал, и правда, любил ее — но дал Арею то проклятое поручение. И мечник выполнил; он совершил один-единственный просчет — организм королевы оказался слишком чувствителен к тому яду, и она скончалась на три дня раньше, прямо в празднество в честь принца…
Королева мешала. Ее влияние было слишком велико…
Арею было ее жаль. Она ему нравилась. Ее сила, ум, проницательность… Он был ее личным охранником; а сколько медовухи они выпили вместе… Неподходящий напиток для королевы, но она его обожала.
Она была единственная, кто мог поставить своего мужа на место одной лишь фразой. Она верила только Арею — а он ее предал…
Когда она слегла, то ничего ему не сказала. Никого не обвиняла. И до последнего шутила с рыдающим сыном, которому исполнилось всего двенадцать…
Красный принц родился именно в тот день, в день ее смерти. Тогда и появился Глеб Бейбарсов — скрытный, молчаливый мальчик, ненавидящий мир и желающий подчинить его своей воле. Не считающийся ни с кем, кроме себя. Выросший в бич и проклятие всех окрестных королевств… и своего собственного. Разумеется, мальчик догадывался.
Наверное, когда настанет черед Арея, за ним тоже придет Аида…
— Я знал, что ты за мной придешь, — прошептал Тантал, — я ждал. Аида, я так виноват перед вами…
Арей покачал головой. Зелье, и правда, не требовалось… Поцеловав сюзерену руку, мужчина поклонился.
— Я был горд службой тебе, — искренне сказал он.
И вышел из покоев. Длинные коридоры, уставленные цветочными подставками с розами; портреты давно умерших людей; лепнина под потолком, позолота, изысканная мозаика на полу… Замок сегодня казался пустым, и никакая роскошь не могла его заполнить. Пройдя несколько залов и коридоров, мужчина оказался в малом тронном зале, который отец и сын любили использовать для личных заседаний.
Красный принц стоял у окна, скрестив руки.
Мечник плеснул себе вина и опустился в резное кресло подле Бейбарсова.
— Склянка? — спросил Глеб, чуть повернув голову в сторону начальника Тайной Стражи.
— Нет необходимости. Несколько часов ничего не решат.
— Часов — нет… Что ж, по крайней мере, в отцеубийстве я буду не замешан, — произнёс Бейбарсов, — надеюсь, до женоубийства, как у отца, у меня никогда не дойдет… Не так ли?
— Склянка все еще у меня, — осклабился Арей.
Глеб фыркнул.
— Я не расточителен и не глуп. Мне нужна верная Тайная стража… Что с того, что когда-то ее начальник отравил мою мать, к которой, как мне казалось, питал теплые чувства — после потери своей семьи? Я вполне прекрасно прожил с этим знанием пятнадцать лет, проживу и еще. Вы ведь всего лишь исполняли приказ…