— То, чего не могут, или не хотят, сделать врачи, ему вполне по силам.
— Ты сошла с ума! По настоящему! — в ужасе воскликнула я, тут же представив себе кривоногого Кумейку, с кинжалом за поясом, прокравшегося в Никину палату. — Я предупрежу Арсения! И врачей в госпитале — ей выделят охрану.
Ксенька рассмеялась. Закончив смеяться, она посмотрела на меня, как на дебилку.
— Ему для того, чтобы… мм… скажем… нейтрализовать врага, совершенно не нужно передвигаться.
— Это кто твой враг?! Шестимесячный эмбрион в животе смертельно больной женщины?
— Вы все, — спокойно ответила она.
Она позвонила мне на следующий день, в семь часов утра.
— У меня пропало кольцо, подарок Графини, — сказала она ровным голосом, — вчера.
— То есть, как? — не поняла я спросонья.
— Вчера утром оно ещё лежало на столике, возле кровати. Я положила его туда накануне вечером, поленившись запереть в сейф… — она замолчала.
— И что дальше? — спросила я, чувствуя как холодеет в груди.
— А то, что вчера, до вашего прихода, оно ещё было на месте. Я его видела утром.
— И что? — опять тупо спросила я.
— А потом оно исчезло. После вашего ухода, — в её голосе не было ни капли сомнения.
— Может быть, оно упало? Собака могла сбросить его хвостом. Ведь разбила же она чашку, — предположила я слабым голосом.
— Я вчера весь день потратила на поиски — его нигде нет. В квартире, кроме вас, чужих никого не было.
— Ну, не думаешь же ты, что его могла взять я, — ужаснулась я вслух этой дикой мысли.
— Ты — нет. А твоя дочь могла, — вывод её звучал категорично, как приговор судьи к высшей мере.
— Ты сошла с ума! Ты не понимаешь, что ты говоришь, — выдохнула я, — Маша этого сделать не могла. Думай уж лучше на меня.
— Очень легко обвинять в сумасшествии того, кто расходится с тобой во мнениях, последнее время ты только этим и занимаешься. А своих детей, как выясняется, мы знаем очень плохо. Они теперь в её возрасте поголовно балуются наркотиками. А на них нужны деньги. Ты же сама мне рассказывала, что она связалась с каким-то подозрительным типом.
— Он подозрителен мне только тем, что гоняет на мотоцикле.
— Ты должна обыскать её комнату, — сказала она непререкаемым тоном.
— У нас это не принято, — ответила я, пытаясь попасть ей в тон.
— Ну, так введи это в обычай. Я хочу получить своё кольцо обратно, — сказала она жёстко и повесила трубку.
Это было уже слишком. Я физически почувствовала, как кровь бросилась мне в голову — мою дочь заподозрили в воровстве!
Я встала и поплелась на кухню. Маша допивала свой чай и едва надкушенный тост, с которого Долли не сводила заворожённого взгляда, сиротливо лежал на тарелке. Я тоже налила себе чаю и села напротив.
— Кто это звонил в такую рань? — спросила Маша.
— Ксения…
— Что-нибудь случилось?
— У неё пропало кольцо. Очень дорогое.
— И она звонила по этому поводу нам? В семь утра?
— Вот именно. Оно пропало с прикроватного столика. Вчера, после нашего ухода.
— Ты хочешь сказать, что она подозревает тебя? Или меня?
— Она подозревает тебя.
Маша помолчала. Я не могла заставить себя поднять на неё глаза. Наконец она сказала, почти шепотом:
— Кольца я не брала. И не видела. А о твоей подруге не хочу слышать больше никогда в жизни.
Она встала и, позвав собаку на прогулку, вышла из кухни. Через несколько минут я услышала, как за ними хлопнула входная дверь.
Свою комнату Маша никогда не закрывала на ключ. Проходя мимо, я повернула ручку и поняла, что она не заперта и на этот раз. Но входить не стала.
Ксения позвонила на следующий день.
— Ну что?
— Она сказала, что кольца не брала и не видела. И я ей верю.
— А я нет, — отрезала Ксенька. — Ты обыскала её комнату?
— Нет. Я этого делать не буду.
— Тогда я приеду и сделаю это сама. Выбирай.
У меня не было выхода. С некоторых пор я знала, что она способна на всё.
— Хорошо, — сказала я, — я это сделаю. Но я прекращаю с тобой общаться.
— Мне нужно кольцо, — спокойно ответила мне на это моя подруга.
И я потащилась в Машину комнату.
Первое, что я увидела с порога, было это самое проклятое кольцо. Оно лежало на письменном столе в прозрачном целлофановом пакетике.
И тут на меня нашло затмение — на какое-то мгновение я поверила, что моя дочь воровка. Я не прощу себе этого никогда в жизни.
У меня потемнело в глазах и я разрыдалась, сев на пол прямо на пороге комнаты. Господи, пронеслось у меня в голове, всё пропало. Как я буду теперь с этим жить? Мой мир, который я так тщательно строила и всеми силами оберегала, рухнул в одно мгновенье. У меня было чувство такой страшной потери, как если бы самый близкий человек внезапно умер прямо на моих глазах.