− Анна Гавриловна, а вы были когда-нибудь в Храме Христа Спасителя? — спросил Михаил, когда парк остался позади, а они все шли и шли, не выбирая дороги.
− Нет, никогда. Знаю, что это главный храм в Москве, но не была. Я как-то не увлекаюсь церквями, храмами. Для меня это памятники культуры, религиозной культуры.
− А хотите там побывать? Я знаю, где он находится. Я человек верующий, хочу свечу поставить, − признался парень.
− Не откажусь, − согласилась женщина.
− Идемте, здесь недалеко, − сказал Михаил и повел женщину сначала через улицу у подножия какого-то моста, потом провел под мостом, еще немного пути − и Анна Гавриловна увидела во всей красе величественное здание храма. Конечно же, она знакома была с ним по телевизору в новостях. Но одно дело смотреть на белокаменное сооружение глазами оператора, а другое — видеть собор воочию.
Площадь вокруг святилища была пуста. Приезжие обошли церковь по кругу: все храмовые ворота оказались запертыми.
Церковные сооружения в душе Анны Гавриловны всегда вызывали удивление и восторг: с каким мастерством, с какой любовью возводились они верующими. Больше всего в их облике ее привлекали златоглавые купола. Они, венчающие соборы, объединяли, по мнению женщины, земное с небесным и пробуждали в ее атеистической душе поклонение и благоговение.
Храм Христа Спасителя сначала просто вызвал интерес: «Вот он какой, знаменитый московский собор. Огромное здание. Интересно взглянуть на интерьер внутри». Но войти в церковь пока не удавалось.
− Анна Гавриловна! А сфотографируйте меня, − попросил Михаил и передал женщине массивный фотоаппарат. − Наводите на меня камеру, нажимайте вот на эту кнопку. − И остановился у подножия собора.
Парень на фоне храма выглядел маленьким, приземленным существом. Люди, создающие такие монументальные вещи, по своей анатомии, в сущности, слабы, но как могуч людской разум, как сильна воля, как крепка вера человека в свое могущество. И разум, и воля, и вера, и благодарность, и любовь помогли создать этот самый большой собор русской православной церкви.
Михаил предложил сфотографироваться и Анне Гавриловне.
− Зачем тебе моя фотография? — не соглашалась женщина. — Да я и не фотогенична. Будь я девушкой, за которой ты бы ухаживал, тогда другое дело. А так какой в этом смысл?
− На память о нашем знакомстве и прогулке, − убеждал собеседницу Михаил, и Анна Гавриловна согласилась.
Наконец двери храма открылись. К этому времени у входа в собор уже столпились тихо переговаривающиеся гости Москвы. На входе турникет. В строгих черных костюмах молодые люди с бейджиками потребовали спрятать фотоаппарат. Михаил в растерянности остановился.
− Миша, дайте фотоаппарат, я положу его в сумочку, − нашлась Анна Гавриловна и расстегнула на сумке молнию.
Пришел черед перед входом в храм поволноваться и Анне Гавриловне: у нее не было с собой платка. Ветровка на голове выглядела бы смешно, войти в церковь без головного убора женщине не позволяла совесть.
− Возьмите мой блейзер, − предложил Михаил.
Женщина, нисколько не смущаясь, надела кепку, и они проследовали по боковому проходу в главный зал.
На первый взгляд, собор показался Анне Гавриловне небольшим. Стоя в толпе посетителей, женщина стала внимательно рассматривать интерьер святыни. Все убранство говорило о скрупулезной, талантливой работе архитекторов и художников. Необычной формы алтарь, росписи на религиозные темы, изображения святых, библейские сцены, славянская вязь надписей пробудили у женщины истинное восхищение.
Она стала искать глазами Михаила и, увидев его, поразилась: это был не работяга-парень, убивающий время в гулянье по большому городу. Лицо Михаила, обращенное к лику Иисуса, застыло в молитвенном экстазе. Парень не видел Анну Гавриловну, не замечал стоящих рядом с ним иностранных туристов, не обращал внимания на их легкий шепоток. Он говорил с Богом! Вот бы и ей сейчас помолиться. Но этого делать она не умела.
Анна Гавриловна не стала Михаилу мешать. А когда он купил свечу и направился к большому горизонтальному подсвечнику в левом приделе храма, она сделала то же самое. Глядя на свои зажженные и поставленные на канун свечи, они помянули традиционными словами дорогих усопших и вышли из собора.