Он встал на колени и застыл без слез, низко опустив голову.
Кристиано снова открыл глаза.
Похоже, он заснул.
"Надо отвезти отца домой".
Ему потребовалось несколько секунд на то, чтобы осознать, что темная штука, медленно шевелившаяся у него перед носом, — указательный палец отца.
"Погоди. Не шевелись"
Это могла быть очередная галлюцинация, как и дрожь, которую он почувствовал, взяв отца за ноги.
Кристиано медленно поднял голову.
Нет, он не ошибался. Палец двигался. Едва заметно, но двигался.
Кристиано, не удержавшись, взвизгнул и схватил отца за руку.
Большой, указательный, безымянный... они сгибались, словно стараясь сжать невидимый шарик.
Рино Дзена задергал губами, веки задвигались, из уголка рта показался ручеек белой пены.
Кристиано тряс его за плечи:
— Папа! Папа! Папа! Это я!
Отец закашлялся и открыл глаза.
Это было уже слишком. Кристиано прорвало, фонарь выпал у него из рук, он обнял отца и, рыдая, стал тыкать кулаком ему в грудь:
— Козел, урод. Я знал, что ты не можешь умереть. Ты не можешь умереть... Не можешь меня бросить... Я тебя убью... Я убью тебя, клянусь... — Он подобрал фонарик и направил свет отцу в лицо. — Папа, ты меня слышишь? Подай знак, если слышишь... Сожми руку, если не можешь говорить...
Вдруг по телу отца словно прошел разряд в десять тысяч ватт: Рино снова выпучил глаза и закатил их, затрясся, заскрежетал зубами и задергал ногами и руками, как бесноватый.
Это длилось не больше двадцати секунд, потом конвульсии резко прекратились.
Кристиано стал хлопать отца по щекам, пытаясь привести его в чувство, но безрезультатно...
Однако он не был мертв. Грудная клетка ходила вверх-вниз.
Надо было мчаться в больницу, вызывать "скорую", врачей...
"Беги! Чего ты ждешь?"
Кристиано поднялся и рванул к дороге, но, едва сделав несколько шагов, споткнулся, фонарик отлетел в сторону, и он оказался в темноте, распростертый на чем-то...
Он протянул руку, пытаясь на ощупь понять, что это. Мягкое, мокрое, накрытое шерстью и тканью, и у него были...
"Волосы!"
Кристиано вскочил на ноги, словно невидимая рука дернула его за шевелюру, и попятился назад; руки потянулись ко рту, а из груди вырвался вопль: "Господи! Господи!!"
Он подхватил фонарик и дрожащей рукой направил его на...
"Фабиану!"
Глаза раскрыты. Рот разинут. Руки в стороны. Ноги врозь. Куртка распахнута. Блузка распахнута. И голова тоже.
Открытая рана, раскроив пополам бровь, рассекала покрытый каплями дождя лоб. Пирсинг болтается на ошметке розового мяса. Волосы вымазаны в крови и грязи. Глаза смотрят в одну точку. Лифчик порван. Грудь и живот покрыты чем-то красноватым. Штаны спущены до колен. Ноги расцарапаны. Фиолетовые трусики порваны.
Кишки скрутило узлом. Кристиано попятился назад, широко раскрыв рот и глотая воздух, но к горлу все равно подступила горячая волна, и изо рта прыснул кислотный фонтан. Хрипя, он метнулся в лес, но, пробежав десяток метров, рухнул на колени и, обняв дерево, попытался стравить еще, но впустую.
Тыльной стороной ладони он вытер губы и сказал себе, что ничего не видел, это было просто кошмарное видение, с него хватит, ему пора уходить, прочь отсюда, и все вернется на свои места.
"Все, хватит. Сейчас ты спокойно, очень спокойно уйдешь".
Он должен был выйти обратно на дорогу, взять велосипед, вернуться домой и забраться под одеяло.
"Я смогу".
Тогда почему он не мог подняться, почему перед глазами стояла рассеченная надвое бровь Фабианы, этот ошметок мяса с колечком и залитые дождем зеленые глаза?
Главное — не думать, а лишь отдавать себе простые приказы и по одному выполнять их.
"Сейчас ты встанешь"
Он сделал вдох и, держась за ствол, поднялся.
"Теперь иди на дорогу"
Кристиано, с трудом удерживаясь на ставших вдруг чужими ногах и выставив перед собой руки, начал пробираться через темные заросли.
Наконец, он вышел на дорогу. Перемахнув через ограждение, он побежал вниз под гору, позабыв про велосипед. Вскоре лес осветился светом фар.
"Останови ее".
Он выбежал на середину дороги, поднял руки, но в последний момент, когда фары машины вот-вот должны были осветить его, он инстинктивно отскочил в сторону и перепрыгнул за ограждение до того, как его могли заметить.
Лежа в бегущем вдоль дороги ручье, Кристиано спросил себя, почему он не остановил эту машину.
Хлюпая носом, Беппе Трекка сел в машину.
Господь не сотворил чуда, но и не придал ему решимости отвезти человека в больницу.
Социальный работник включил на максимум отопление, выжал сцепление, включил первую скорость, посмотрел в зеркало заднего вида и чуть не помер на месте.
Африканец был на ногах и глядел на него через заднее стекло.
"Хватит. Хватит думать"
Надо взять отца и увезти оттуда, не думая о том, что произошло в этом лесу. Кристиано Дзена вернулся к фургону, пытаясь прогнать стоявший перед глазами образ мертвой Фабианы. Он залез в кузов и принялся растирать себя тряпкой, чтобы согреться. А он промерз до костей.
Потом он вытащил из кузова тачку и опять пошел в лес.
— Что случилось? Я ничего не помню. — Африканец сидел рядом с Беппе, который, с выражением ужаса на лице, тащился со скоростью двадцать километров в час.
У него не было сил посмотреть на своего пассажира, настолько он был перепуган. Этот тип справа от него вернулся, как Лазарь, из царства мертвых.
Беппе был так взволнован, что даже не чувствовал радости.
"Ты просил о чуде, и вот оно произошло".
"Да разве так бывает? Чудо? Для меня? Какой в нем смысл? Почему Бог помог такому бедолаге, как я?"
"Неисповедимы пути Господни"
Сколько раз Беппе повторял эту затасканную фразу, когда попадал в передрягу. Теперь он в полной мере осознал ее смысл.
Социальный работник набрался духу и, не поворачиваясь, промямлил:
— Как ты себя чувствуешь?
Мужчина помял себе шею.
— Голова немного болит, и здесь, в боку. Видно, я упал. Не знаю, я ничего не помню... — Он был растерян. — Я собирался перебежать дорогу, и потом ничего. Очнулся на земле и увидел твою машину. Спасибо, друг.
Беппе вытаращил глаза.
— За что?
— Что остановился помочь мне.
"Он даже не понял, что это я его сбил"
Живот отпустило от разлившегося по телу ощущения блаженства, и социальный работник уверился в том, что Бог рядом с ним и что, возможно, он был слишком суров к себе.
Он оглядел африканца. Не похоже было, чтобы он очень плохо себя чувствовал
— Отвезти тебя в больницу?
Африканец замотал головой, разволновавшись, словно Беппе предложил ему наведаться в отделение Лиги Севера [46].
— Нет! Нет! Я в порядке. Пустяки. Слушай, а ты не мог бы высадить меня на следующем перекрестке?
"У него нет вида на жительство".
— Тебе бы показаться врачу.
— Пустяки, друг.
— Могу я хотя бы узнать, как тебя зовут?
Негр, казалось, мгновение колебался, говорить или нет, но потом сказал:
— Антуан. Меня зовут Антуан. — Он указал на дорогу. — Вот здесь останови, пожалуйста. Здесь в самый раз. Я приехал.
Беппе остановил машину и огляделся по сторонам. Кроме мигающего светофора, кругом ровным счетом ничего не было.
Вдали, за ангарами и линиями электропередачи, слабый свет зари отхватил у ночи кусок неба.
— Здесь? Уверен?
— Да, да. Здесь хорошо. Останови здесь. Огромное спасибо.