27
Я настолько устала от встреч, что не вышла к обеду, а попросила служанку принести мне еду в комнату. Без аппетита поковырялась и отправила все на кухню. Хотелось одного – спать. Выздоравливающий организм требовал отдыха, поэтому заснула сразу после еды и проснулась перед ужином. Но идти не хотелось, поэтому и ужин принесли в комнату. Поела, но мало, очень быстро насытилась. После сна голова пустая, как бочонок из-под вина. Мыслей нет никаких, да и думать не хотелось. Отодвинув недоеденный ужин, я пошла в ванную, повалялась в теплой воде, вымыла голову. Через час выползла из ванной распаренная, расслабленная и умиротворенная. Не знаю, что будет завтра, но сегодня я довольный удав. Высушив свои странно-белые волосы, похихикала, одевая ночную сорочку, больше напоминавшую летнее платье. Почему летнее? Потому что горловина глубокая, рукава фонарик, кокетка под грудь, длина в пол, и цвет нежно-голубой. Я немного покружила в комнате, затем открыла окно и, закутавшись в теплую шаль, села на широкий подоконник. Последние жаркие летние дни. Солнце почти утонуло за краем земли. Ах, Дар! Почему мои мысли вновь и вновь возвращаются к тебе? И неожиданно, даже для себя, запела:
И глянет мгла из всех болот, из всех теснин,
И засвистит веселый кнут над пегой парою,
Ты запоешь свою тоску, летя во тьму один,
А я одна заплачу песню старую.
Разлука - вот извечный враг российских грез,
Разлука - вот полночный тать счастливой полночи.
И лишь земля из-под колес, и не расслышать из-за гроз
Ни ваших шпаг, ни наших слез, ни слов о помощи!
Какой беде из века в век обречены?
Какой нужде мы платим дань, прощаясь с милыми?
И для чего нам эта явь такие дарит сны,
Что дивный свет над песнями унылыми?
Быть может, нам не размыкать счастливых рук,
Быть может, нам распрячь коней на веки вечные...
Но стонет север, кличет юг, и лишь колес прощальный стук,
И вот судьба разбита вдруг о версты встречные!
(из к/ф «Гардемарины»)