– Спускайтесь сей же час и веселитесь со всеми! А то сейчас драться будем! – крикнули снизу.
– Милости просим! Поднимайтесь и мы вам по шее надаем! – пригласил Добрило.
– Ну и бес с вами! Сидите там, как ворона на заборе! Фудя, бросай этих дураков, иди к нам!
– Иду! – крикнул Фукидид.
Заговорщики растерялись.
– Не ходи, Фудя! – велел Бобр.
– Почему не ходить? – удивился грек.
– А мы тебя не выпустим! – находчиво сообщил Пятак Любимыч, показывая товарищам, чтобы покрепче сомкнули хоровод. – Это игра такая!
Фукидид почесал нос и попробовал пролезть между Добрилой и Бобром, но словно на каменную стену наткнулся. Несколько раз пытался он выскочить из круга, но у него ничего не получалось: хороводники стояли насмерть. Потом хитрый грек сделал вид, что и думать забыл куда-то убегать. Он поплясал и покружился для отвода глаз и вдруг, собрав все силы, ринулся на самое слабое звено – Чудю с Веприком. Веприк устоял, а трусоватый Чудя выдернул свои ладони из рук соседей и сам пустился наутек, а за ним, вниз по склону, с радостными воплями, – и Фукидид. Добрило бросился вдогонку за беглецом, настиг, ухватил за юбку, повалил в снег, поднял его к себе на плечо и притащил обратно. Поставив его снова в середине круга, Добрило скомандовал товарищам "и, ребята, дружно!", мужики снова взялись за руки и пошли вокруг грека.
– Пустите! – потребовал греческий гость. – Так не честно! Я хочу с горки кататься!
– Нет! Мы не наигрались! – упорствовали мужики.
– Ребята! – раздались веселые крики. – Глядите: грека мучают! Не робей, Фудя, мы тебя освободим!
– Ах, мучители, что придумали: поймали человека и хоровод вокруг него водят!
– Ха-ха-ха!
– Наших бьют!
– Вообще-то, наши грека бьют, – поправил кто-то, – но это ничего, мы этим нашим все равно сейчас покажем где раки зимуют!
– Ага! Защитим, ребятушки, землю грецкую!
– Надо говорить "греческую"! – крикнул Фукидид, подпрыгивая вверх, чтобы его было видно в хороводе. – Грецкие только орехи бывают.
– Во-во! Встанем на защиту народа греческого!
– А Добриле дадим на грецкие орехи!
– Ха-ха-ха!
– Снежками их, ребята!
Град снежных комьев обрушился на бортников и заодно на Фукидида и они принялись отбиваться, кидаясь снегом и спихивая вниз каждого, кто влезал к ним на горку. Битва разгорелась не на шутку. Бобрецу сломали его палку, а журавлиной головой он кинул в кого-то вместо снежка. Дедушка Любимыч получил снежком в глаз и на этом месте у него начал набухать здоровенный синяк. Веприку натолкали снега за шиворот. Фукидиду заехали по носу, а Матрену скатили на врагов с горки, как бревно. Хохот и крики стояли такие, что кроме них ничего не было слышно.
– Вепря, гляди, летит кто-то, говорю! – в который раз закричал Веприку Добрило.
"Кто еще там летит? – с раздражением подумал мальчик. – Чего он ко мне пристал?.. Где же Горыныч? Появится ли?.. Как летит?! Где?!"
Уже некоторые березовцы задирали головы, пытаясь разглядеть длинную тень вдали на белесом зимнем небе, которая летела в их сторону, противно извиваясь. В меркнущем свете самого короткого дня в году березовцам стал виден давний их враг – Змей Горыныч, который летает по всему свету и крадет красных девиц, а у самого в глазу камень Маргарит, куда глянет – все огнем горит. Длинный и противный, как гадюка, он хлопал серыми неимоверными крыльями, а его черное туловище отливало темной синевой. Три гладкие змеиные головы рыскали жадными глазами по сторонам. Еще змей имел две когтистые лапы, которые во время полета поджимал под себя, а за ними плескался в воздухе бесконечный хвост. Таким увидели змея березовцы, пока он парил вдалеке, потому что вблизи рассмотреть целиком его было невозможно из-за огромного размера.
– Змей! – завопили наконец люди и в панике побежали кто куда. – Опять летит чудище поганое!
– Что-то часто он к нам. Может, мимо?
Но летучий гад приближался и уже можно было рассмотреть костяные хохолки на каждой голове.
– Боги! – вскричал Фукидид. – Дракон летит! Бежим!
Бортники, не сговариваясь, дружно ухватили грека за руки, не дав и шагу ступить. С высоты Горынычу открылось такое зрелище, что он чуть на землю не свалился от удивления: на опустевшем пригорке осталась разряженная девица, видимо та самая, о которой пелось в песне, трепыхаясь в мускулистых руках растрепанной красной козы без ушей и кота с дырой на заднем месте. Юная красавица крутилась, кусалась и била мучителей ногами.
– А! Коварные дикари! – вопил Фукидид. – Вот он, ваш ужасный план! О, я добрый наивный грек в безжалостных руках русских злодеев!