– Акхм! – откашлялся Перун, раздраженный, что его не видят и не слышат. – М-да!
Его голос прозвучал, как гром, и слегка встряхнул землю. Крики разом стихли. Кочевники застыли с открытыми ртами и глазами, выпученными от ужаса. Чудород с Добрилой тоже застыли с открытыми ртами, но глаза их были выпучены не от ужаса, а от радости.
– Перуне! Слава тебе! – завопил Чудород. – Яви чудо, всесильный! Ниспошли на врагов огонь синий небесный… дай им как следует!
– Являю чудо! – объявил Перун, с неудовольствием косясь на болтливого Чудю.
По мановению его косматых бровей с небесного свода сорвалась вдруг молния и врезалась с грохотом прямо в одного из печенегов, в голову. С недоступной глазу быстротой, разрывая воздух треском и сверканием, с неба упали еще несколько огненных веток и начали ходить по степи с такой скоростью, что за каждой оставалась в воздухе пламенеющая стена. Молнии рассекали туловища врагов и их лошадей, ни на мгновение не прекращая своего ужасного движения. Очертив десяток кругов вокруг путешественников, небесный огонь утих и опал в землю. Никто не успел даже шевельнуться. Ошеломленные противники молча смотрели друг на друга.
– Что-то молнии золотые, а не синие, – наконец озабоченно сказал Чудород. – Перуне! Ты что же не синие молнии послал?
– Перепутал, – с некоторым смущением ответил Перун, обозревая последствия своих стараний.
Повсюду, куда упал животворящий золотой огонь, природа радовала изобилием. На снегу расцвели ромашки и колокольчики. Немытые, покрытые шрамами кочевники засветились красотой и здоровьем. Вся их одежда оказалась постирана и аккуратно заштопана. Голые макушки обросли буйными густыми волосами, черными, как смоль, с подбородка у каждого свесилась кудрявая борода до пояса. Щеки мгновенно налились приятной полнотой, а из бород высунулись пухлые улыбчивые губы. В руках они с изумлением держали богатые дары: снопы пшеницы, поросят, корзины со спелыми фруктами, букеты, пирожки, крашеные вареные яйца. У одного на руках даже оказался голенький младенец. В гривы и хвосты их коренастых лошадок были вплетены десятки разноцветных бантиков. На головах всадников красовались венки из весенних цветов и веток березы.
– Слава тебе, Перуне! – сказал Добрило. – Спасибо. Защитил.
При его словах печенеги словно проснулись: все как один соскочили с коней, пали на колени и склонились перед русскими путешественниками и их грозным божеством. Младенец громко агукнул.
Первым опомнился Чудя.
– Ага! – сказал он. – Видали? Вот он, гнев-то небесный! На этот раз вам предупреждение, а больше так себя не ведите! Вот какими вы сейчас стоите, чистыми да нарядными чтобы так всегда и ходили! Бани себе постройте! Свеклу, репу сажайте. Песни пойте! Богов уважайте! А то, знаете, была одна девочка…
– Ладно, дяденьки, ходу отсюда, – шепнул Веприк.
– Потом доскажу! – крикнул Чудя. – В другой раз. А теперь идите по домам!
(Известно, что чудины заветы оказались для печенегов непосильными и, не прошло и сотни лет, печенеги совсем исчезли из русских степей.)
– Спасиба, спасиба, – вежливо кланялся Добрилин главный обидчик, пятясь от него.
– Пожалуйста. Еще приходи, гостям всегда рады, – буркнул медоход. – Шапку отдай!
– Я вот думаю, – проговорил Чудя, рассеяно глядя вслед разбегающимся кочевникам. – Не попросить ли Перуна, всесильного и могучего, и по нам стукнуть своей золотой молнией? Что-то у меня зуб болит, подлечить бы…
– Да ну его! – вполголоса ответил Добрило. – Опять перепутает, костей потом не соберешь.
– Добрило! – подал с неба голос Перун. – А я все слышу! За неуважение быть тебе наказанным!
И не успел Добрило оправдаться, как новая золотая молния с треском врезалась ему в макушку и пропала, оставив Добрилу помолодевшим на десять лет, с цветущей веточкой черемухи, игриво засунутой богатырю за правое ухо.
– Да что такое! – возмутился грозный бог. – Что за день у меня сегодня, все кувырком!
И он ушел за облака, которые долго потом лились на путников противным холодным дождем – посреди зимы. Подхалим Чудя ехал и упрямо твердил, косясь на небо:
– Дождь – не снег, спасибо тебе, Перуне! Помыться-то нам давно пора… Эх, водичка хороша – не теплая, не холодная, в самый раз, приятно как по спине течет… Апчхи!
Глава 25. В гостях у кочевников
Местность вокруг березовского отряда незаметно менялась. За один день разницу увидеть было невозможно, но по прошествии недели путешественникам уже не верилось, что выезжали из Киева по глубокому снегу: все возвышенности были бесснежные, обдутые ветром, кое-где даже высовывалась закоченевшая травка. Воздух и в самом деле потеплел – не обманули греки. Верблюды шагали все легче и быстрее.