Пред-ложить (немного лжи) – и (даже её) не дать; не дать – именно когда он согласится завтрак принять (чем бы очень унизил своё, пусть и бывшее, достоинство).
Поэтому он – должен был бы от предложения отказаться: пусть завтрашний сам думает о завтрашнем завтра, довольно сегодняшнему дню (сегодняшнему завтра) своей заботы; но – предложено ничего не было, слуги просто (вместе со светом) вошли.
После чего – он даже подумал о том, что таков весь нынешний человек!
То есть – словно бы сопровождаем светом; но – слишком уж «искусственно мёртв» (в живом свете логосов): словно бы (более чем оче-видно) – ещё до рождения подготовлен к мумификации.
Конечно же – всё «это» (сейчас про-исходящее с ним) раздражающе напоминает скверную кальку с прекрасного набоковского романа Приглашение на Казнь; но (ведь) – это и есть соборность времён: логосы (как от них не отворачивайся) повсеместны и скрепляют всё (в том числе – душу и души души).
Сопоставляется не сопоставимое. Совмещается несовместимое. Жизнь живая – (даже) включает в себя (как ничтожную частность) жизнь мёртвую; но – «эта» набоковская искусственная (литературная – пришедшая к нему из далёкого будущего) аллюзия не принесла древнему Петаверу никакого облегчения.
Ибо – не время и не место сейчас ему (убийце по уму) праздно размышлять об истине. Итак – древнеегипетские стражи вошли и встали вокруг него. Один из них (даже) мог бы произнести его (прежнее) имя; но – не произнёс: сейчас имя перестало быть истиной (став предметом подмен и манипуляций).
Ибо – царевич Пентавер (которого раньше звали иначе), сын (от младшей жены) фараона Рамзеса III, в жизни своей (и сейчас – в предсмертии своём) руководствовался даже не куртуазным кодексом (по отношении к «своей» Лилит) и не «будущей» Нагорной проповедью: он был более чем язычник – Пентавер был сын царя.
Вот чем именно (примерно) руководствуется какой-нибудь «пентавер»:
Отсюда (навсегда) – у него не было Брата (Сына Отца); следует добавить вот ещё что: он не был убийцей физического тела отца (он был убийцей мистическим)! То есть – (был) убийцей личин (ведь имя, когда и если оно – перекинулось из сущности в предмет, и есть личина).
У него (сына царя) – «не было» Брата; но – Отца он всё-таки предал: попытался убить нечто, что остальными принималось за истину. Хотя и говорят, что истина приведёт к свободе; которая «свобода» есть ещё одно имя смерти, но – пленённого человека она (бесполезностью своей для него) приведёт в бешенство.
Ему же – убийце по уму, в здешних делах мироформирования надлежало иметь недостижимое: чистые руки, горячее сердце и холодную голову.
Он (пока что) нисколько не почувствовал, что сейчас вместе с ним со-вершенно со-мыслит некий Цыбин из Санкт-Ленинграда; впрочем – если бы и ощутил, ему (мистику и претенденту в нано-боги) не предстало бы ничего странного: как понять непостижимое? Только так – слушая душой имя.
Современному (атомизированному) человеку – нет ответа.
Кроме одного (лживого): непостижимого нет. Поэтому – и не надо понимать (то, чего нет); а вот если – решишь понять (то, чего нет), тогда возможно сделать всё, что в моих (его, твоих, чьих-либо – это всё равно) силах.
Тогда (и только тогда – это и есть сила веры) Бог сделает остальное.
Но! Я не Бог! Я (всегда) делаю не «всё», а лишь малое (и не по «всем» моим силам). А самое малое из «малого» (что я должен): всего лишь напомнить, что было до этого про-до-лжения!
То есть – некие факты о нано-богах; например: давно всем известную и уяснённая банальность: те, кто ищет плоскости, а не всего пространства, могут остаться живы и бессмертны здесь и сейчас; но – это и есть их всё: никакого другого объёма! А будет ли с нас довольно любого бессмертия, я не знаю и знать не хочу.