Последней каплей стало положение в действующей армии с боеприпасами. Вот вам свидетельство Антона Ивановича Деникина, командовавшего в те времена 4- й стрелковой бригадой, получившей название "Железной". Она служила "пожарной командой" 8-й армии генерала Брусилова, то есть эту наиболее боеспособную часть посылали затыкать дыры на самых опасных участках фронта. По всей логике эту часть должны были снабжать боеприпасами лучше других. И вот что он пишет: "Собственно, уже в конце 14 года обнаружился острый недостаток снарядов и патронов, но беспечный военный министр
Сухомлинов умел убеждать Государя, думу и общество, что "все обстоит благополучно". И к весне 1915 г. окончательно назрел страшный кризис вооружения и особенно боевых припасов" ‹Деникин А.И. "Путь русского офицера" // Октябрь. 1991. № 3. С. 125.›. "Эта весна 1915 г. останется у меня навсегда в памяти. Тяжелые, кровопролитные бои, ни патронов, ни снарядов. Сражение под Перемышлем в середине мая.
Одиннадцать дней жесточайшего боя Железной дивизии. Одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой артиллерии, буквально срывавшей целые ряды окопов вместе с защитниками их… И молчание моих батарей… Мы не "могли отвечать: нечем было" ‹Там же. С. 126.›. И чувство "отчаяния" и "нелепой беспомощности" испытывал далеко не один Деникин. Не любит армия без боеприпасов воевать. Не любит – и все тут.
‹Справедливости ради следует сказать, что снарядный голод испытывали все союзники по Антанте, но они разными темпами решали эту проблему. Например, у британцев на одно орудие в начале 1915 года приходилось 4-10 снарядов, однако, благодаря начатой в сентябре
1914 мобилизации промышленности, в период с сентября 1914 по апрель
1915 года производство снарядов выросло в 20 раз и продолжало увеличиваться. В России же мобилизация промышленности затянулась до августа 1915 года, благодаря чему производство винтовок, пулеметов, орудий и снарядов выросло за первый год войны лишь в 2-2,5 раза (См:
"Всемирная история войн": В 4 кн. Кн. 3. 1800-1925. СПб.; М.:
Полигон – АСТ, 1998. С. 782-783).›
Вот и побежали с фронта солдаты. Всего при царе с фронта дезертировало 195 130 солдат. При Временном правительстве дело окончательно пошло на лад: с февраля по август 1917 года фронт похудел еще на 170 007 человек ‹Краснов П. Н. На внутреннем фронте.
Л., 1925. С. 128.›. Ежу понятно, что с такой текучестью кадров армия воевать не может. Не может армия, теряющая только от дезертирства по
170 тысяч солдат ‹Около десяти полностью развернутых стрелковых дивизий. Этого народа с лихвой могло бы хватить на две с лишком общевойсковые армии. И вот эти-то две с гаком армии российская армия потеряла только убежавшими за полгода.› каждые полгода, быть боеспособной. Кстати, прибавьте к этому голод и отсутствие боеприпасов на фронте. Такая армия воевать не могла, что и констатировал Брестский мир. Между прочим, все варианты Временного правительства оказались неспособными правильно оценить эту ситуацию на фронте, и продолжали делать вид, что у них "все путем", что и привело к быстрому и бесславному концу. Большевики, наученные их опытом, такого счастья себе не хотели. Вот и пришлось забыть на время свою гордость и бежать в Брест договариваться.
О чем же, кстати, тогда говорит наш разоблачительный танководец, утверждая, что "Брестский мир" сделал ненужными миллионы русских солдат, и эти миллионы никем не управляемых людей пошли по домам, ломая по пути основы государственности…" (с.17-18[17]?. Да эти миллионы в момент подписать мира уже давно ‹"К марту [1918 года] демобилизованы были практически все нижние чины". Цит. по: Ульянов
И. Э. "Регулярная пехота 1855-1918 // История российских войск. М.,
1998. С. 207.› сидели по домам, а что они вам не доложились, так это не их вина, а ваша. На самим деле Брестский мир просто констатировал факт отсутствия у России возможности сопротивляться, о чем любой профессиональный историк знает. И вот еще: это какие же такие основы государственности наш "агент 007" выкопал в России в 1918 году?
Ленин о них тогда только мечтал… Насчет демократии – вот как раз ее тогда было в избытке: фабзавкомы, советы (прямая демократия на местах!) – хоть на экспорт вывози, в ту же Антанту, где тогда, между прочим, рабочие демонстрации разгоняли, а иногда и расстреливали.
Самое главное, что вся первая глава "Ледокола" пересказывает нашу историю с позиции западной, и в частности, англосаксонской точки зрения. Героический эмигрант Суворов стандартно ругает Брестский мир за то, что он учитывал интересы только Германии и России (из которых первая не хотела, а вторая не могла продолжать войну на этом театре военных действий), будучи при этом сильно невыгодным Западу, впервые за всю войну оставшемуся наедине с Германией. При этом Суворов, совершенно не ориентируясь в ситуации, действия правительства
Ленина, которые были абсолютно логичны и зачастую просто не имели альтернативы, представляет как злоковарный заговор Красного
Нечистофеля. Кстати, насчет альтернативы: что же может предложить
России наш новоявленный гуру? Альтернатива – оккупация России, насколько хватит бензина у австро-германских вояк, а по капитуляции оных передача судьбы всех оккупированных земель на суд западных держав. Одна проблема – злой Ильич почему-то не хотел, чтоб первое в мире государство рабочих и крестьян накрылось медным тазом. Вот ведь редис!
Подобных ляпов и натяжек в главе очень много, перечислять можно до вечера. Например, у Сталина в 1939 году (и у Ленина в 1918-м) на
Западе отыскались какие-то союзники; "в разоренной войной Европе на обломках империй возникают коммунистические государства" (с. 18[18])
– это что же за государства? ‹После длительных дебатов было решено, что под этими "коммунистическими государствами" наш милый автор имел в виду Баварскую республику, просуществовавшую около двух недель.
Аналогичные явления в Венгрии и Словакии на определение
"коммунистических государств" никоим образом не тянули. Хотя бы потому, что правили ими не коммунисты, а альянсы социалистов и коммунистов. А для скептиков добавлю, что и эти "коммунистические государства" просуществовали в Венгрии – 4 месяца и в Словакии – две недели. Подробнее о венгерских событиях 1919 года – в пункте первом
"А если серьезно".›; в поражении в Польше виноват, оказывается,
Тухачевский ‹Все суворовские рассуждения о том, что Тухачевский хотел воевать без резервов, и о его "таранной стратегии" – дикая чушь, имеющая мало общего с реальностью. Кстати, по поводу "таранной стратегии". Автором последней (коли такая была) был вовсе не
Тухачевский, а как раз кумир и учитель нашего друга Витюхи – товарищ
Сталин! В те незабвенные деньки Иосиф Виссарионович, да будут его усы вечно пушистыми, перебивался на должности председателя реввоенсовета одного из фронтов. А глупый и бездарный Тухачевский, подойдя к предместьям Варшавы, невесть почему захотел подкреплений и этих, как его, резервов. Но на просьбу Реввоенсовета Республики о переводе Первой Конной в распоряжение Тухачевского товарищ Сталин и весь его совет ответили отказом. Переписка ревкомов республики и фронта продолжалась с неделю. А тем временем "красные легионы"
Тухачевского, оставшиеся в явном меньшинстве, оказались опрокинутыми злыми поляками. Вот так креп и закалялся полководческий гений товарища Сталина.›; "Мир – это передышка для войны. Так говорит
Ленин, так говорит Сталин, так говорит "Правда". НЭП – это короткая передышка для будущих войн" (с. 21[21]) ‹"НЭП – это всерьез и надолго". В.И.Ленин.›; а "Майн Кампф" Гитлера, оказывается, является лишь "точкой зрения одного человека: МОЯ борьба" (с. 21[21]) ‹А если этот человек – фюрер (вождь) германского народа?›. Опровергать все просто нереально – получится многотомник. Намного легче людям в головы навалить всякой ерунды, чем потом все это расчистить.
И о чем же нам говорит текст этой главы? О том, что "Декларация об образовании СССР была открытым и прямым объявлением войны всему остальному миру. Эта декларация действует до сих пор" (с 21[21]). То есть Советский Союз, начиная с ленинских (а то и прямо с марксовых?) времен, уже являлся угрозой всему человечеству; то, что он начнет