Надежда Надеждина
Как Витя с лесом поссорился
Все началось с того, что Витя обнаружил забытый папой перочинный ножик. Сам папа уехал с мамой за покупками. Ну, а если у тебя в руках ножик, как не испробовать, острые ли у него лезвия, хотя бы на краешке стола! Но бабушка не позволила. Тогда Витя вышел на двор и в поте лица трудился, вырезая на стволе старого дерева свое имя до тех пор, пока не всполошились соседи.
— Ты что делаешь? Такое красивое дерево решил погубить?
И Вите не осталось ничего другого, как, забрав щенка и ножик, отправиться в росший неподалеку от поселка лес. Тут он поработал ножом вволю. И рыл, и копал, и крошил! Ради одной палки погубил заросль орешника, а палкой разворошил муравейник, разрушил построенный из хвоинок высотный дом в сто двадцать пять этажей.
Как заволновался обездоленный муравьиный народ! Муравьи облепили лапы щенка, и он куда-то убежал. Но мальчик не вспомнил о щенке, так был взволнован — пропал отцовский ножик!
Витя ползал по земле, шарил в траве — все напрасно. «Где же я мог его уронить?» В раздумье Витя поднял голову и увидел на ветке синицу. Накормив птенцов, она отдыхала возле гнезда. Витя знал, что в летнюю пору, когда у птиц и зверей малыши, охота запрещена; знал, что люди синиц не стреляют — синица не дичь, и все же нащупывал в кармане рогатку.
«Я только поиграю, прицелюсь, — придумывал себе оправдание Витя, — проверю, меткий ли у меня глаз».
Но когда прицелишься, обязательно захочется выстрелить. Витя выстрелил.
Камень, пущенный из рогатки, попал в цель. Склонив набок голову, синица упала с ветки в траву.
Мальчик подбежал, чтоб подобрать добычу, и отшатнулся. Из травы на него с укором смотрел тускнеющий черный глаз.
Заскрипели деревья, зашелестели кусты, зашептались травы. Синицу оплакивал весь лес.
А когда плач леса затих, в дупле беспокойно зашевелились синичата. Вите почудилось, что они спрашивают:
«Где мама? Где наша мама?»
— Но ведь я нечаянно, — пробормотал Витя. — Право же, я не думал, что так получится… Я просто хотел поиграть…
В эту минуту ветки кустов раздвинулись и на поляну выскочил щенок. Увидев мертвую синицу, он остолбенел.
— Ко мне, ко мне! — позвал его Витя.
Но щенок стоял как вкопанный, тупо глядя на алое пятнышко крови на птичьей груди.
И Витя не выдержал. Спотыкаясь о корни, путаясь в кустах, он бежал из леса, чтоб не слышать жалобного писка синичат:
«Где мама? Где наша мама?»
Щенок не заметил, что остался в лесу один. Он очнулся от громкого стука дятла.
Сейчас дятел не плотничал и не лечил деревья, а размеренно бил клювом в сухой сучок, как бьют в барабан. Он звал на сбор.
Мимо щенка пролетела стая дроздов, и семейство зябликов, и одинокая кукушка, проскакали зайцы, прошмыгнули мыши, важно прошел медведь.
Мелькнул огненный хвост лисицы, затрещали кусты, сквозь которые продирались лоси, с ветки дерева спрыгнула рысь.
Звери двигались так быстро, что щенок был не в силах поспеть за ними. Но он находил дорогу по отпечатавшимся на земле следам.
И следы привели его к старому дубу.
На дубовом суку нахохлившись сидела сойка. Вертишейки, пеночки, зяблики, славки, иволги, дрозды, соловьи, кукушки, рябчики, сычи и совы так густо облепили ветки окружавших поляну деревьев, что почти не было видно листвы.
Здесь же пристроились и белки. Они щелкали орехи и, балуясь, бросали шелуху на спины собравшихся на поляне зверей.
Щенку ничего не было видно из-за рыжих, серых, бурых звериных спин. Он попробовал протиснуться вперед, укололся об иглы ежа и остановился.
— Внимание, внимание! — крикнула сойка.
И на поляне наступила тишина. Притихли звери и птицы, застыли деревья, кусты и травы.
Только на макушке старого дуба медленно шевелились вырезные листья. В недоступной другим вышине лесной старейшина один беседовал с ветром и солнцем. А потом сойка передала собравшимся на поляне его слова:
— Мы собрались сюда, чтоб судить мальчика, который многих обидел. Но если среди лесного народа найдется кто-нибудь, кто хочет сказать слово в его защиту, пусть говорит!
Щенка подбодрили эти слова. Хотя он и стыдился Витиных поступков, но ни одна порядочная собака не бросит друга в беде. Где-то щенок слышал, что совы славятся своей мудростью. Виляя хвостом, он подошел к сидевшей на пеньке одинокой сове.
Она дремала, но, услышав шаги за спиной, круто повернула голову и уставила на щенка золотисто-желтые, как янтарь, глаза.
— Вы не могли бы сказать свое слово в защиту мальчика? Ведь вам лично он не сделал зла?