«Ладно, есть ещё один верный способ добраться до ценной информации,» — вспомнила Лика, одновременно понимая, что надо как можно скорее подняться на ноги. — «Иначе курятник так и не угомонится».
Она приподняла голову, и первым делом увидела замершее от удивления лицо отца, сжимающего мяч. Видимо, он всё-таки поймал его в самый последний момент.
А ещё она увидела… руку.
Да, это определённо была мужская ладонь, принадлежащая… тут её сердце должно было затрепетать. Но нет, очень ныла нога, может поэтому сердце осталось безмолвным?
Поднимаясь с земли, Лика буднично облокотилась на руку Адайна, приготовив для него в награду самую обворожительную улыбку. Но как только её ступня коснулась земли, в лодыжке горячо запульсировало, и рот перекосило.
— Ой, — не сдержалась Лика.
— Так, — выдохнул дракон.
И больше ничего не сказал, но сразу стало ясно: с её ногой что-то не так, впрочем, ей не стоит беспокоиться, сейчас за неё всё решат. И кто!
«Адайн…» — от этой мысли в груди растеклось сладостное тепло.
А когда король драконов взял её на руки и понёс сквозь толпу, сердце замерло, затаилось в предвкушении, и даже дыхание перехватило. Лика, правда, поймала себя на мысли, что боится дышать, боится спугнуть волшебное мгновение…
«Подумать только — я на руках у Адайна! Практически в его объятьях».
Она устроилась поудобнее, чувствуя сквозь слои ткани тепло его тела. И наверное, надо было что-то сказать: спросить, куда он её несёт? Что с её ногой? Однако Лика не решалась. Она вдруг поняла, что впервые в жизни боится испортить чьё-то впечатление о себе.
Меж тем Адайн молча нёс её по аллеям и тропинкам дворцового сада под аккомпанемент из вздохов и вопросов юношей и девушек из числа игроков в мяч. Несколько слуг так же разбавляли толпу, хотя и держались в стороне.
Постепенно толпа сопровождающих поредела. А когда, судя по голосам, остались только Брянка, Гвен и Эрик, Адайн резко свернул в сторону к высокой живой изгороди, открыл ногой узенькую калитку, ловко протиснулся в неё и заперся изнутри.
Они оказались в маленьком садовом дворике. Здесь не было клумб и деревьев, лишь нестриженный газон, живая изгородь вкруг и старая скамейка, на которую Адайн тотчас усадил Лику.
— Ваше величество… — послышался из-за изгороди вопросительный, хотя и растерянный голос принца Риамонта.
— Да не переживайте вы так, ваше высочество, — успокоила Эрика Брянка. — Благородство драконов — притча в языцех. Её высочество в хороших руках.
— Эрик, пойдём, — Гвен шикнула на брата.
— Но, — Эрик не желал так легко сдаваться.
И всё же у него не было выбора. Он — всего лишь принц, а Адайн — король. Какое счастье, что Эрик не может ему перечить.
К тому моменту, когда голоса затихли, Адайн запросто уселся напротив неё на корточки, стянул с «больной» ступни атласную балетку.
— Наконец-то ушли, — заговорщицки прошептала Лика и, не сумев сдержаться, хихикнула от тёплых прикосновений дракона к её лодыжке.
— Прошу прощения, что похитил вас у ваших друзей, — протокольным тоном ответил Адайн. — Там было слишком шумно. Вы просто не услышали бы меня.
— О… я услышала бы вас сквозь любые помехи, — тут же отозвалась Лика. И очень смутилась от этой своей поспешности.
— Пошевелите, пожалуйста, пальцами, — слава богам, Адайн проигнорировал и её ответ, и его томный тон. — Тут болит?.. А тут? — он осторожно нажал в нескольких местах и вполне удовлетворился отрицательным качанием головы ардарской принцессы. — С ногой всё в порядке. Серьёзных травм нет. Боль скорее всего ушла и больше не побеспокоит вас.
Адайн поднялся на ноги, намереваясь тотчас покинуть огороженный садовый уголок. Времени не оставалось, и Лика пошла буквально напролом:
— Значит я смогу танцевать на сегодняшнем балу? Например, с вами, — с озорством улыбнулась принцесса, оставляя за собой возможность свести всё в шутку.
— Я бы не рекомендовал вам сегодня усиленные нагрузки.
— А завтра?.. Не сочтите за назойливость, но мне очень понравилось с вами танцевать.
Адайн не ответил. Лика смотрела прямо в его светло-серые глаза, пытаясь прочесть в них хоть какую-то реакцию на её откровенное признание — удивление, радость, заинтересованность. Да хоть бы и презрение!
И не увидела ни-че-го.
Удивительно, но глаза дракона и его лицо оставались бесстрастными и действительно ничего не выражали. При этом нельзя было сказать, что он смотрит сквозь Лику. Нет, он смотрел на неё. Но так, будто видел не человека, не живое существо с чувствами и намерениями, не прелестную девушку, в конце концов, а нечто очередное, проходное, не засуживающее даже толики внимания.
Это обескуражило Лику. А его дальнейшие слова просто раздавили:
— Завтра я уезжаю, — Адайн подошёл к калитке и обернулся к ней. — Я могу проводить вас, куда пожелаете.
— Подождите! — вскрикнула девушка, цепляясь буквально за соломинку. — Я должна кое-что сказать вам!
Что именно Лика должна была сказать, она и сама не знала. В груди теснилось множество разнонаправленных чувств, а мысли вдруг смешались, расплылись, и отдельные фразы никак не хотели складываться в приличествующие её положению словесные конструкции.
Ну что? Что она может ему сказать? Попросить не уезжать? Его, короля, на плечах которого целое государство? Смешно… Признаться в любви? Глупо. Глупо-глупо-глупо, как и сама её любовь.
Лика вдруг поняла, что готова дорого отдать, чтобы вырвать из сердца эти странные, порой волшебные, но не взаимные, и от того такие болезненные чувства! Но как? И почему они так сильны??
Внезапно Адайн нарушил молчание, но произнёс вовсе не то, чего ожидала Лика:
— Да, ваше высочество. Кажется, вы действительно должны мне кое-что рассказать.
12
Лика
Кровь отхлынула от лица Лики.
Её поймали с поличным.
Она не понимала, как именно, но дракон очевидно узнал о её уловке. Узнал, что именно она предупредила короля Ардара и своего собственного отца о риске заговора.
Конечно, зная, как скор на расправу отец, Лика не стала писать о заговоре, как о чём-то неоспоримом. Речь шла лишь о подозрениях. Ещё она посоветовала его величеству задержать венценосных гостей на три-четыре недели, чтобы рассеять сомнения и, возможно, расстроить планы потенциальных заговорщиков.
«Вот здесь я и прокололась. Кто посмеет дать королю совет, даже будучи анонимом? Только тот, кто очень-очень близок к нему».
— Я-а… — Лика тщетно пыталась выкрутиться из щекотливого положения, но дельные мысли разбежались, как встревоженные белки, а её взгляд цеплялся то за бабочек, то за колокольчики, синеющие в густой траве.
— Не смущайтесь, ваше высочество, говорите прямо, — неожиданно сочувственно произнёс король драконов. — Поверьте, никто посторонний сейчас вас не слышит. А если кто-то появится, я предупрежу.
Лика сглотнула.
Дракон подошёл к скамейке. И вдруг уселся рядом с ней. А потом сделала ещё более неожиданную вещь — взял её за руку.
Лика застыла на месте. Вокруг жил и дышал жаркий майский полдень, а у неё внутри будто выкристаллизовался огромный кусок льда. Её холодные пальцы в сравнении с горячей рукой человека-дракона чувствовались негнущимися веточками-палочками. А сердце так ухало, что в ушах отдавалось.
— Ликария, — доверительно позвал её Адайн, — ложь только маскируется под спасительный плот. На деле ложь — это паутина, в которой легко запутаться, окрутить самого себя до состояния полной обездвиженности. Глазом моргнуть не успеете, как останется лишь один путь — врать. Врать и врать дальше, до тех пор, пока всё не вскроется… Правда же… правда освобождает.
Лика вздохнула, чувствуя, будто на её груди лежит неподъёмная плита, которую ей вдруг захотелось сдвинуть. Может он прав? Может действительно лучше признаться? Не накажет же дракон её, в самом деле. Кажется, он даже ругать её не собирается.
Она снова набрала в грудь воздуха:
— Трудно говорить о таком, — выдохнула принцесса Ардара и осмелилась, наконец, поднять на короля драконов взгляд, полный благодарности.