Ждёт Адайна.
Но вошёл Форцерин. Только в руках Архимага вместо чаши оказались две прозрачные склянки.
— Лекарство? — скривилась Лика. — Не стоило утруждаться. Полагаю, с последствиями не оконченного лечения справилось озеро Исцеления.
— Это не лекарство, — серьёзно ответил Форцерин. В последнее время Архимаг совсем перестал ухмыляться, и выглядел ещё более опасным.
— Яд? — уточнила она, чувствуя, как от страха скручивает живот.
— Здесь — да, — Форцерин шевельнул склянку, в которой всколыхнулась мутная охровая жидкость.
— Двухкомпонентный? — вздохнула Лика, глядя на вторую колбу, и не удержалась от иронии: — Это чтоб наверняка?
— Нет. Во второй зелье забвения.
— Мм, — кивнула Лика.
— Не спросите, почему он так решил?.. Не станете даже заламывать руки? — процедил Архимаг.
От понимания, что во второй колбе «не яд», стало легче. Но на фразе «он так решил», Лику будто в солнечное сплетение ткнули. В горле неожиданно встал ком.
— Да, милочка, сказка закончилась. Человечка вышла замуж за драконьего короля и надеялась стать властительницей мира? Так не бывает. Сказки врут. В реальности любой, покусившийся на большой кусок власти, подвергает себя великой опасности.
— М-мне всё понятно, — ответила она через силу. — Знаете, сутки в одиночестве способствуют быстрому понимаю всех вариантов развития ситуации.
— Вот и хорошо. Умная девочка. Даже жаль, что мы торопимся, а иначе с удовольствием поболтал бы о высоком, о судьбах мира, — Форцерин оживился: — Итак, что выберете: яд? Или забвенье?
— Можно вопрос: а что именно я забуду?
— Всё, что видели здесь.
— А Ардар? Я буду помнить своё прошлое до момента, как попала сюда? — допытывалась Лика.
— Да.
— Правда? — спросила с надеждой Лика. — Но как это возможно? Как действует это зелье?
— Нет времени, милая, — Архимаг суетно протянул ей склянку с бирюзовой водичкой и вдруг изменился в лице: — Не выпьешь это — и я заставлю тебя осушить другой сосуд. Ты ведь помнишь, как я это делаю.
Лика помнила.
Бросив взгляд на решительно приближающихся к ним стражей, услышавших, видимо, кодовую фразу, она вырвала колбу с зельем забвения из сухих морщинистых рук и поднесла к губам.
Адайн
Он торопился. Между временем, отведённым на приведение себя в порядок, и завтраком с Ликой оставалось всего пара десятков минут. За это время он намеревался успеть посмотреть кое-что в библиотеке. Например, генеалогические древа магов. Желательно всех, входящих в Ковен. Однако для подтверждения его гипотезы хватило бы нескольких — самых скрытых от публики, из тех, чьи стаи не на слуху. Работа предстояла большая, а времени так мало.
Вообще-то, чтобы успеть, он мог бы проснуться пораньше. И не мог. За ним наблюдали. А после долгого разговора с Форцерином и несколькими магами, недвусмысленно дали понять — своевольничать больше не дадут. И будут мягко пресекать всякую попытку выбиться из привычного графика.
Что ж, в условиях отсутствия поддержки, наличием которой он из доверчивости системе или лучше сказать «по глупости», обзавестись не удосужился, безопаснее было подчиниться. Создать видимость своего обычного состояния и поведения — бесстрастного, рассудительного, размеренного и склонного к одиночеству.
Больше всего он навредил бы Лике, если бы, презрев все советы и отеческую заботу умудрённых магов, первым делом сорвался бы к ней, демонстрируя, как она дорога ему. А ведь она действительно дорога ему больше всего на свете. Даже трон больше не имел значения. И кажется, даже небо…
Но узнай об этом маги, раскуси они его, и у них появится новый рычаг давления. А у него не останется преимуществ.
Пока он объяснял свою привязанность к её величеству Ликарии лишь любопытством к природе людей, а её спасение — важностью её персоны для сохранения дипломатических отношений с Ардаром.
Переговоры и без того оказались тяжёлыми. Знания Адайна, его уникальные навыки, которыми он овладел в Хрустальных пещерах, и его судьбу обсуждали почти до утра. В итоге для того, чтобы заверить Ковен в собственной заинтересованности в неразглашении опасных для мира секретов, ему пришлось принести две клятвы на крови.
«Возможно, Лике тоже придётся перенести эту не самую приятную процедуру,» — выходя из библиотеки, Адайн покосился на запястье, где остались шрамы. Раны, конечно, заживили с помощью травяной мази и магии, но запястье всё ещё ныло, вспоминая ритуальный зазубренный нож.
Он ускорился, но даже когда шаг его стал непривычно широким, непозволительно поспешным, расстояние до трапезной сокращалось недостаточно быстро. Будучи тренированным магом, он мог бы использовать телепорт. Как вчера, во время битвы, когда Форцерин решил проверить наличие у Адайна и этого навыка и велел Рампольду напасть на Лику. Оказывается, то были проверки! Ну и что, что смертельные. «Но вы же справились, ваше величество,» — цинично подытожил Архимаг.
Единожды удалось. Адайн действительно перенёсся на несколько метров, не видя пред собой преград. Иное дело — преодолеть многочисленные стены замка, не помня их точное количество, не зная толщину и свойства строительных материалов. Теперь он не мог рисковать.
Кроме того, он обещал. Точнее, поклялся использовать магию лишь после длительного курса обучения в Ковене, а обучаться — только в присутствии Архимага, если последний не разрешит иного. И так как Архимаг — весьма занятая персона, и Адайн, к слову, тоже, то считаться полноценным самостоятельным магом, как положено, по заветам «Секретного кодекса магических искусств», король Грайгцура сможет лишь когда север зимой расцветёт, а южные земли замёрзнут.
«То есть, никогда,» — Адайн сжал челюсть, осознавая, что маги прижали его.
Обыграли и завели в тупик. А он, как и прочие короли до него, до последнего не сознавал опасность, которую они собой представляли.
Однако не всё ещё потеряно.
«В конце концов, Льюэллин прав: Грайгцур не рухнет, даже без меня, даже под гнётом Ковена, который давным-давно захватил власть в королевстве, и только такие глупцы, как я, этого не поняли… А я жив-здоров, и у меня есть Лика».
— Кстати, о госпоже Ликарии, — начал было Форцерин в самом конце вчерашних переговоров.
— Предлагаю обсудить это завтра, — Адайн сдержал дёрнувшееся было сердце, заставил пульс замедлиться, выровняться, и даже зевнул.
Сейчас же, вспоминая вчерашнее, он напрягся всем телом.
«Сегодня особый Тайный Совет будет решать судьбу моей жены. Что ж, я готов. Я признаю наш брак глупостью. Соглашусь с необходимостью клятвы на крови. Однако после процедуры попрошу выдворить её из страны. Затем лично провожу до границы с Ардаром. Но покину Грайгцур вместе с ней,» — он улыбнулся, завидев впереди двустворчатые двери трапезной. — «И уже из Ардара пришлю в Миниог официальное Отречение от престола. Нас должны отпустить. Форцерин с радостью выберет угодного ему марионеточного короля. Лика после клятвы на крови будет молчать о секретах Грайгцура. Я никогда не стану магом. И драконом тоже больше не стану… Не важно. Главное, мы будем вместе. Будем свободны от магов».
Он ворвался в просторный зал, где когда-то завтракал и обедал вместе с родителями, и замер на пороге.
Лика была не одна. Она стояла у стола и пила нечто голубое из колбы, которую ей явно дал Форцерин.
— Лика, остановись!
Архимаг обернулся на его голос с выражением торжества на лице. На Адайна же навалилось отчаяние. Он и тут обошёл его! Отнял Лику…
— Что ты дал ей? — рыкнул Адайн и пошёл на подлого старика.
Форцерин беспомощно поднял сухонькие ручки и замотал головой:
— Ничего вредного, ваше величество! — Архимаг будто извинялся за забавное недоразумение. — Во всяком случае, ничего смертельного.
Адайн бросился к Лике, которая действительно не выглядела отравленной. По крайней мере, она не была отравлена каким-то быстродействующим ядом. Но с Форцерина станется. Адайн давно понял: Архимаг хитрец, которому нельзя доверять.
— Лика, милая, что с тобой! — он протянул к ней руки.