Но его жена смотрела на него испуганно, а когда он приблизился к ней и протянул руки для объятий, и вовсе отпрянула. Попятилась, наткнулась спиной на стол, потеряла равновесие, смахнула рукой хрустальный кубок с ягодным взваром. Раздался звон, разлетелась красная жидкость по полу. Она испуганно вздрогнула, тут же повернулась к столу, пытаясь поправить случившееся, но только неловко дёрнула рукой, роняя на стол второй бокал, смахивая на пол венок и переворачивая каким-то образом тарелку с кашей.
— Простите, простите, пожалуйста… я такая неловкая… я… — она замерла над столом, тяжело дыша и пытаясь оценить последствия того, что наделала. — Я… — резко выпрямилась она, глядя в даль, на скалу с водопадами, а потом повернулась к Адайну и Форцерину. — А кто я?.. Как меня зовут?
— Форцери-ин! — взвыл Адайн, теряя самообладание.
— Всего лишь дал ей зелье забвения! — поспешил оправдаться Архимаг.
— Я не помню своего имени… не помню имени… — лихорадочно повторяла Лика.
— Оно безвредно, — тараторил старик. — Никаких побочный явлений, интоксикации или риска аллергической реакции. Зато она навсегда забудет всё, что видела и слышала в Грайгцуре.
— Что ты наделал?.. — голос Адайна вдруг потерял напор.
Всё стало неважно. Бессмысленно. Бесцветно…
— Я лишь исправил ошибку, — перестал фиглярствовать Форцерин. — Вашу оплошность, мой король. Теперь…
Адайн вспыхнул, перебивая его:
— Теперь я отвезу её домой, — произнёс он безапелляционно.
«Маски сброшены. Больше нечего изображать».
— Как угодно, — поджал губы Архимаг. — Я сделал, что должен был. Теперь вы вправе распорядиться… телом госпожи Ликарии по своему усмотрению. — С этими словами старик развернулся и направился к выходу из зала, бормоча еле слышно под нос: — Пускай людишки получат назад свою королеву. Ту, которую заслуживают.
Адайн же сжал зубы и кулаки. Больше всего ему хотелось здесь и сейчас прибить Архимага. Сразиться с ним, даже понимая: это будет неравный смертельный бой.
«Потом… После того, как верну Ликарию в Ардар».
60
Адайн
Пока он ловил Лику по всей трапезной и пытался объясниться с ней, его не покидало странное ощущение: вот она — его любимая, её лицо, руки, волосы, губы, её глаза… Только это была не она. Молодая женщина с Ликиными глазами и губами, с её руками и золотыми косами. Но не она.
Глаза незнакомки пугали. Они не видели его. Смотрели будто сквозь, в незнакомую обстановку, пытаясь вспомнить стул и стол, водопад за окном, опрокинутый кубок — жизнь, которой у неё никогда не было.
Она не слышала его слов. Не пыталась вникнуть в объяснения. Только запутывала и запутывалась.
А потом и вовсе заплакала. Тогда он пообещал отвезти её домой. Туда, где она всё вспомнит.
По пути на террасу, где стояли кареты, приготовленные на случай дальнего путешествия гостей или обитателей замка, он попытался объяснить ей, что произойдёт, какой путь их ждёт. Сам усадил внутрь, показал встроенные ящички, где хранятся еда и питьё, и попросил ни при каких обстоятельствах не открывать окна и двери.
Для верности он запер её снаружи. И тут же перевоплотился в дракона, чтобы отнести наконец за пределы Каменного кольца.
Вылетал он с уверенностью, что доставит Лику домой, передаст на попечение родственникам, уладит вопрос с престолонаследием и вернётся в Грайгцур, чтобы вызвать Форцерина на поединок.
Однако чуть позже решил, что одного поединка недостаточно, даже если Адайн применит все свои магические умения и знания, Архмаг всё равно победит. Не один — так с подмогой. К слову, после всего случившегося Адайн не рассчитывал на честный, благородный бой.
Следовало предварительно отомстить. Сделать больно. Так, чтобы даже после битвы старику было невыносимо жить.
«Но как? Нарушить клятву? Рассказать всем о магии? Тогда нужно позаботиться о максимальной публичности, ибо второго шанса не будет — клятва попросту убьёт, как только слова будут сказаны».
Но и этот план не показался ему совершенным. Во-первых, маги не дадут собрать достаточно драконов. Во-вторых, убедиться в эффекте не получится. Даже если ему удастся всё рассказать, маги могут объявить бывшего короля Грайгцура умалишённым. И многие поверят — подтверждением тому станут слухи о его женитьбе на человечке, которые уже наверняка расползаются по королевству.
А даже если поверят, если найдутся смельчаки, которые захотят ради магии повторно пройти твое врат… что мешает магам уничтожить вход в Хрустальные горы? Что мешает убить новоиспечённых магов? Просто убить. Или подвергнуть жёсткой проверке на прочность. Как его. Но после подобной проверки немногие выживут.
— Мы всегда так делаем, — заявил ему ночью Рампольд. — Достойнейший справляется. Недостойный уносит нашу тайну в миры богов.
— Так вот, почему порой драконы-вдовцы погибают? — догадался Адайн. — Все думают, что они не могут жить без своих половин, а это вы… уничтожаете новые пары.
— Не даром существует закон, запрещающий вдовцам и драконам, сошедшимся без признаков очевидного обоюдного влечения, даже приближаться к Хрустальным пещерам, — парировал Форцерин. — Мы оберегаем драконов от неверных решений, способных испортить им жизнь.
— Но ведь повторные пары всё равно образуются?
— Гораздо реже, чем вы думаете, ваше величество, — вздохнул Архимаг.
— По счастью, Грайгцур не рождает безумцев, — добавил Рампольд.
«Однако кто их проверит? Если Архимагу нельзя доверять, выходит, Ковену тоже,» — осознал Адайн тогда.
Теперь же, пролетая над землями Грайгцура, он видел полную картину деятельности Ковена, несмотря даже на то, что утром в библиотеке не сумел найти всех генеалогических древ.
Конечно, он зря их искал. Да, это позволило обнаружить преступную сеть, но взамен он потерял Лику. А ведь нарушь он привычный распорядок дня и приди в обеденный зал чуть раньше — предотвратил бы катастрофу. Сохранил бы её память, её разум, и все уроки жизни, которые она получила сама, и с его помощью.
Быть может, он и злится так лишь потому, что ему жаль, вложенных усилий?
Нет. Он любит её… А если так, то почему снова бросает? Почему не даже не подумал о том, чтобы начать всё заново?
Эти мысли надолго отбросили Адайна от размышлений о Ковене.
По большому счёту, в бездну магов и Грайгцур заодно с его тщеславными жителями. Ничего не изменится, если он вернётся, чтобы убить Форцерина. Или чтобы отомстить. Что же до драконов — наверное, бессмысленно спасать тех, кто сам того не желает.
Иное дело — Лика… её ещё можно спасти.
К моменту, когда тёмная ночь опустилась на Ардар, а впереди показался порт и заметённые снегом улочки Прайнарры, Адайн уже знал, что не вернётся в Грайгцур.
Он останется с Ликой.
Он вернёт ей её.
Даже с троном всё можно уладить. Он воспользуется своим положением, пока люди не узнали о его отречении, и назначит временного регента Ардара из числа старейших родственников династии Морриганов.
«Кажется, у неё был дядюшка, которому не посчастливилось обзавестись наследниками? Пусть сбережёт трон для неё».
А пока тот будет править… Адайн создаст Лику заново. Снова сделает королевой.
«Или не королевой… К тому времени она станет совсем зрелым человеком, вот пусть сама и решает. Главное, я останусь с ней».
Приняв решение, он почувствовал, как напряжение отпускает. Да, предстояло много работы. Впрочем, не в первой.
Подлетая к террасе, ведущей в её кабинет, он услышал пушечный залп, раздавшийся со стороны порта. Таким образом морская служба предупредила столицу и замок о возвращении королевы.
К счастью, время было позднее. А значит у него есть несколько часов до сна, чтобы рассказать Лике максимум о её прошлой жизни в Прайнарре, провести по замку, пока слуги в основной своей массе спят, показать портреты родственников и обрисовать общую картину отношений с различными министрами.
Поставив карету посредине террасы, он приземлился сам, сложил крылья и перевоплотился в человека. Затем отпер специальный наружный отсек, достал одежду и обувь, предназначенные для обернувшихся драконов-перевозчиков. Заодно отметил, что после его последнего посещения этого места и эмоционального побега витраж восстановили.