— Льюэллин! — выдернула его из размышлений королева Ардара. — Признай, что не прав! Единственное, чего хотела Зейна: вернуться домой! Она приложила много усилий, чтобы укрепить союз Ардара и Грайгцура.
— Зачем ей это? — отозвался Льюэллин, не особо вникая в логику Лики, ибо всё ещё оставался под впечатлением от собственных выводов.
— Зейна видела в этом шанс! — ответила с жаром Ликария. — Сам посуди, если драконы и люди объединяться…
— Никогда этого не будет, — ответил он с грустью, и Адайн тоже задумчиво кивнул.
— …если перестанут бояться друг друга, — Лика же продолжала напирать, как экспериментальная бронированная машина, — если установят доверие, почему бы не раскрыть однажды тайну спасения чоров и не вернуть их домой?
От абсурдности её измышлений Льюэллин поморщился, но смолчал. Всё ж таки, Лика королева. Хоть и неопытная. А он дипломат. Вот и сейчас лучше всего — дипломатично заткнуться.
К счастью, никто этого не заметил, так как в диалог вступил Адайн:
— Лика, прости, но выпускать чоров нельзя. Ведь тогда в ваш мир точно хлынет магия. При всём моём уважении к Бальдо и Зейне, чоры славятся… — Адайн запнулся, подбирая слова, — умением обманывать и, мягко выражаясь, талантом присваивать не своё. Вот и магию они присвоили. Ты сама имела несчастье испытать на себе действие старого образца купола тишины. И бусины связи у них имеются. И хос знает, что ещё.
— Присвоили? — изумилась Лика. — Я думала, это вы им подарили. Отдали несколько вещиц из числа старых и ненужных.
Адайн отрицательно покачал головой.
— Но как тогда все эти вещи попали к чорам?
— Сами удивляемся, — пожал плечами бывший правитель Грайгцура. — Особенно, если учесть, что драконы редко контактируют с жителями Изумрудной долины. Инструкции строго запрещают драконам обниматься с людьми, пожимать им руки и даже приближаться на расстояние меньше трёх метров.
— А если договориться с ними? — предложила Лика. — Дать возможность всем желающим добровольно сдать магические артефакты в обмен на возвращение?
— С этими кочевниками невозможно договариваться. Они же, как дети. Смотрят в глаза и врут, как на духу. При этом тащат всё, что под руку попадётся. У них это что-то вроде вида спорта.
— Не все чоры такие, — нахмурилась Лика.
— Конечно, — раздражённо выдохнул Адайн. — И что ты предлагаешь? Досматривать каждого перед отправкой? А ты видела их наряды, расшитые бусинами? Сможешь на глаз отличить связной аппарат от бабушкиного амулета, изготовленного из бирюзы или красной яшмы?
— Н-нет.
— Даже я не смогу. Что уж говорить об обычных драконах, служащих на границе?
— А что, если позволить магии… — произнесла с придыханием королева Ардара, — проникнуть в человеческий мир. Ничего опасного чоры явно не принесут.
— Лика, нет, — твёрдо ответил Адайн.
— Ну и какой ты после этого друг Больдо и Зейне?
«Сказала подруга года, ага,» — Льюэллин тайком усмехнулся.
— Ничего опасного не пронесут, говоришь? — меж тем выходил из себя Адайн. — А что насчёт бусин со взрывчаткой и просто бусин из чароита? Тоже отличишь? Ты просто не знаешь, на что способна магия!
— Да, у людей был бы шанс узнать, если бы драконы не были такими прижимистыми. Адайн, только подумай, люди могли бы справиться с эйдиврами намного быстрее и проще, если бы вы использовали ваши бусины на поле боя!
— Да! Только они убивают и своих, и чужих!!
— Как и драконье пламя!!! — выпалила человеческая королева. — Так в чём разница?
Адайн застыл поражённый. Льюэллин заметил, как дрогнул мускул на его щеке.
Участие драконов в той войне — вообще больная тема. Особенно для Адайна. Ведь Лика была права: драконье пламя убивало и своих, и чужих. Поэтому драконам запрещалось применять его бесконтрольно.
«И именно поэтому погибла Нэрис Мейб».
Она просто рискнула, подлетела слишком близко, чтобы точечно ударить по кучке паучьих всадников, как делала не раз до того. Но тогда, в тот проклятый день, в густой растительности прятались мадхавцы — свои. Она растерялась, когда те вылетели и напали на эйдивров. Надо было улетать, но Нэрис замешкалась, всего на мгновенье! И… не успела увернуться от стрелы. А та попала прицельно, в маленький участок на шее, прямо под головой, где чешуя тонкая и прозрачная…
Льюэллин зажмурился на мгновение, отгоняя тяжёлые воспоминания.
И вдруг в его голове возник план!
Безумный и дерзкий, как и большинство его планов. Суть которого, однако, способна была отвлечь этих двоих от ссоры, которую они внезапно затеяли. Ибо безумие этого плана соперничало с его эффективностью. Но похоже это — единственный способ вывести организаторов заговора против Морриганов на чистую воду.
«И выяснить окончательно, замешан ли в этом грязном деле мой дражайший тесть?»
Адайн
Да что с ним творится? Ещё несколько часов назад он был уверен, что потерял Лику надолго, возможно навсегда. И вдруг после эйфории обретения его опять кинуло в гнев. И злится он именно на Лику — на свою любимую, упрямую, но временами ужасно недальновидную королеву! Умеющую к тому же надавить на больное…
Адайн тоже встал с кресла и направился к столу, чтобы выпить воды. Надо было сделать перерыв. Охладить мозги, и чувства, и сердце заодно.
Однако, видимо, сегодня был день неоправданных ожиданий. Стоило ему осушить стакан ледяной воды и выдохнуть, приводя мысли и эмоции к видимости спокойствия, Льюэллин предложил…
— …устроим взрыв кареты королевы Ликарии во время путешествия по стране. Фиктивный, естественно. Однако я уверен, что только новость о смерти королевы Ардара заставит всю нечисть, претендующую на трон, вылезти из-под полы.
— Нет.
В глазах потемнело. Сердце ухнуло в бездну.
Стакан лопнул в его руке, но заметил Адайн это только тогда, когда осколки захрустели под его сапогами, а Алика побежала навстречу, интересуясь, не поранился ли он?
— Поранился? Только это тебя сейчас интересует? — ответил он не свои голосом.
Его буквально трясло от её неумения верно расставить приоритеты. Что ему резаная рана, если в несгораемом шкафу в «драконьей башне» этого самого замка всё ещё лежат его порошки и мази, способные за часы залечить любую его рану?
«Любую. Только не рану потери…»
Лика растерялась и отступила.
Вынимая из кармана формы дракона-перевозчика шейный платок и обматывая его вокруг покрасневшей ладони, Адайн с трудом удержался, чтобы не рыкнуть на Льюэллина, и спросил более-менее холодно:
— И как у тебя язык повернулся?..
«…предложить такое мне?! После случившегося с Нэрис Мэйб! А не ты ли пережил лет пять назад нечто подобное? И да, Брянка даже не сидела в той карете. Но я отлично помню твой перепуганный голос. После всего. Когда первый шок отпустил, и ты вдруг понял, что могло случиться!!!» — рвалось изнутри.
Но тут была Лика. И Брянка. Он просто не мог озвучить свои мысли.
— Предлагаешь какой-то иной способ? — выдержал друг его тяжёлый взгляд. Брянка уже поднялась с его колен, и теперь рыжему не за кого было прятаться.
— Предлагаю больше не предлагать.
— А это уже моё дело, кому предлагать, а кому нет, — Лика внезапно решила проявить твёрдый характер.
Знала бы она, сколько раз её «твёрдость» могла стоить ей жизни, а Ардару королевы!
— План просто чудовищный, — процедил Адайн, незаметно сжав кулаки и поморщившись от боли, но не физической, а душевной.
— Да, — на удивление легко согласилась Лика. — Он рискованный. И явно нуждается в тщательной проработке. И уж, конечно, мы не будем обсуждать его сегодня.
— Мы вообще не будем его обсуждать, — стоял на своём Адайн.
Повисла тишина. Лика больше не давила. Льюэллин дипломатично выдохнул, подошёл, произнёс несколько примирительных ободряющих фраз — что-что, а это он умел. Затем пожелал спокойной ночи и направился к двери вместе с Брянкой.
— Льюэллин, — позвал его Адайн.
Друг обернулся.