— Очень благоразумно с вашей стороны, — похвалил ее незнакомец. — К чему рисковать своим здоровьем? Однако, боюсь, ваш чудный маскарадный костюм испорчен.
Слова «маскарадный костюм» неприятно задели Вальду. В них слышалось что-то похожее на насмешку.
«В конце концов его не касается, в каком костюме я путешествую», — обиженно думала она. Из-за него пропал такой снимок! Девушка слабо надеялась, что хоть остальная пленка не пострадала.
С собой у нее было еще две катушки по сто кадров, но, судя по тому, что она уже успела увидеть в Камарге, каждый кадр окажется на вес золота. А ведь нужно еще заснять цыганский праздник в Сент-Мари-де-ля-Мер!
Вальда мрачно шествовала впереди всадника. Возле дороги под кустом ее ожидали оставленные мешок и туфли. Тут же лежали и чулки с подвязками. Их она схватила и незаметно сунула в сумку. Потом обулась и завязала шнурки.
Выпрямившись, она увидела, что мужчина спешился и стоит чуть поодаль, держа лошадь под уздцы.
Вальда подошла и отдала ему мешок и камеру, надменно ожидая, когда он поможет ей сесть в седло. Она рассчитывала, что он сделает это так, как было принято в хорошем обществе, — подставив сложенные вместе ладони. Но вместо этого он, обхватив девушку за тоненькую талию, легко, точно пушинку, подсадил ее наверх. При этом она оказалась не в самом седле, а позади, на голом лошадином крупе. Приторочив вещевой мешок, англичанин заглянул ей в лицо снизу вверх. Кажется, в глазах его при этом вновь мелькнула озорная усмешка.
— Вы на меня все еще сердитесь?
— Да.
— Я полон раскаяния.
— Так вам и надо. Мне, может, никогда больше не представится случай сфотографировать этих лошадей.
— Непременно представится.
— Откуда вам знать?
— Я покажу вам гораздо лучшее место для съемки.
Весь ее гнев мгновенно испарился.
— Правда?!
— Но только при условии, что вы перестанете на меня сердиться. У меня сильнейшая неприязнь к хмурым женщинам.
Вальда расхохоталась — ну просто не могла удержаться!
— Ладно, перестану, — пообещала она.
Глава четвертая
Держа в руке фотокамеру, англичанин со сноровкой опытного наездника уселся в громоздкое седло и взялся за поводья. Белая лошадка вела себя смирно.
— Не боитесь? — спросил он сидящую позади Вальду. — Вам приходилось ездить верхом?
— Я в седле с пяти лет, — с ледяным достоинством произнесла она.
— Прошу простить мою бестактность, — поспешил исправиться ее спутник. Но в его голосе Вальде почудился едва сдерживаемый смех.
Он тронул бока лошади, и та двинулась неторопливой рысью. Девушке все же показалось, что такой аллюр был выбран нарочно, дабы пассажирка не соскользнула наземь. Такую опытную наездницу это не могло не задеть. Но в то же время она оценила предупредительность незнакомца.
«Попробовал бы он быть непредупредительным!» — тут же сердито фыркнула она про себя, чувствуя, как сырая блузка липнет к спине, а вся одежда ниже пояса насквозь мокрая.
Она пыталась угадать род занятий сидящего впереди человека и решила, что он тот, кого в Америке называют «ковбой», а в Камарге — «гардьен», то есть пастух, погонщик стад, он же и объездчик лошадей. Господин Февр, рассказывая о камаргских скакунах, упоминал и этих искусных наездников, а также, помнится, говорил, что их небесным покровителем является Святой Георгий.
Это очень символично: погонщик верхом на белом коне, в руке у него длинная пика, а на месте дикого камаргского быка очень легко вообразить дракона!
Вальда подумала, что англичанин, пожалуй, высоковат для камаргского коня. Но даже несмотря на то, что ноги его в нелепых длинных стременах болтались у самой земли, можно было отличить в нем превосходного наездника.
На молодом человеке была поношенная твидовая куртка и высокие сапоги, заляпанные грязью. Но, пожалуй, на ежегодном пастушеском празднике, одетый в традиционные молескиновые бриджи, черную бархатную куртку, синюю рубашку с цветочным мотивом и низкие испанские ботинки, он должен был выглядеть весьма впечатляюще.
Наверное, англичанин почувствовал, что она размышляет о нем, потому что бросил через плечо:
— Думаю, нам следует представиться друг другу. Меня зовут Ройдон Сэнфорд.
— А меня — Вальда Бер… — тут она замялась. Коль скоро он из Англии, разумно ли называть ему свое подлинное имя? Конечно, едва ли он слышал что-либо об ее отце. Но, с другой стороны, сэр Эдвард был довольно заметной фигурой и газеты нередко помещали сообщения о его подвигах. — …Бертон, — закончила она.