Конечно я пыталась отказаться от поездки, но Оливер Леманн был непреклонен.
— Ты поедешь туда — и точка! — дядя ударил ладонью по столу так сильно, что я дернулась. С некоторых пор я не переносила, когда на меня повышают голос. — Ты сама согласилась здесь работать. Напомни о своей просьбе, пожалуйста.
— Не делать мне поблажек, — пробубнила я себе под нос.
— Не слышу, громче! — громыхал собеседник.
— Не делать мне поблажек!
Реакция дяди на отказ от командировки, в общем-то, была предсказуема, но я не думала, что это так выведет его из себя. Все это время он нервно мерил шагами комнату, которая была не слишком приспособлена для подобных действий. С учетом его комплекции это удача, что ему удавалась сделать три шага и ничего не сбить и не врезаться в полки, заставленные рабочими папками. От каждого шага ручки на столе немного подпрыгивали, этот звук неимоверно раздражал. Хотя, если честно, меня раздражало в последнее время все.
— Амалия, да послушай же ты меня, в конце концов, хоть раз! Долго это еще будет продолжаться?
— Что именно?
— Не притворяйся, что не понимаешь. Вот почему ты выглядишь так, как будто только что из гетто? Я мало денег перечисляю? На тебя же без слез не взглянешь! Да я сам могу эти джинсы с футболкой носить. А еще твой мышиный хвостик. Неужели другой прически нет?
— Мне так нравится.
— Нравится ей, видите ли. Ты позоришь меня и своих покойных родителей.
— Да в чем, собственно, дело? С клиентами я не общаюсь. И потом, ты сам разрешил ходить на работу, в чем захочу.
— И уже жалею. Я думал, что это ненадолго, но прошло уже три года. Три года, Амалия!
Чтобы успокоить нервы, хозяин кабинета откинул крышку деревянного глобуса, стоящего рядом с массивным столом для переговоров, и налил себе виски. Я бы тоже не отказалась выпить, мы редко ругались. После того как погиб отец, и умерла мама, дядя единственный, кто у меня остался. Видя его состояние, я смягчилась.
— Почему я?
— А кто? — устало ответил он. — Не Хельгу же посылать с ее артритом? Ты самая молодая в отделе, а эта школа популярна среди молодежи. В последнее время многие родители жалуются на качество предоставляемых услуг. Вот ты и проверишь. Может, виноваты не педагоги, а ленивые детки. Станешь своего рода тайным покупателем. Все минусы отразишь в отчете.
Наша фирма занималась всеми аспектами обучения, будь то изучение иностранного языка или переподготовка штата целой фирмы в стенах частных университетов, разбросанных по всей Европе. Я говорю «наша», не потому, что так люблю ее. Просто так получилось, что я ее совладелица. Только вот управлением занимается дядя. Он старается меня лишний раз не трогать, слишком сильные эмоции у него вызывает мой внешний вид. Да и опекунство веса в глазах руководителей отделов мне не прибавляет.
— А еще твоя тетя разговаривала с доктором.
— Вот черт! Да, глупо было надеяться на врачебную тайну.
— Мы беспокоимся о тебе.
— Дядя, пожалуйста.
— Нет, малышка. Я хочу для тебя нормального будущего. Врач сказал, что тебе будет полезно посмотреть в лицо своим страхам.
И вот из-за этого разговора я не перебирала бумажки у себя за рабочим столом, не пила любимый кофе, а тряслась по дороге в место, куда по доброй воле не отправилась бы никогда. Но альтернативой был только очередной курс лечения в клинике. Туда я больше ни ногой.
«Как я ненавижу автобусы! Эти пыльные коробки с потными соседями, с креслами, которые не откидываются из-за чьих-то коленок. И эта странная музыка, что звучит в салоне — жуткая смесь ретро и арабских мелодий. Бр-р!»
Настроение, и так безрадостное, скатилось до минус ста по десятибалльной шкале. Я уже в пятый раз перечитывала абзац книги Николаса Спаркса «Тихая гавань», но не понимала ни слова. А виноваты в этом двое парней, что сидели позади меня. Они не затыкались ни на минуту, словно подружки после долгой разлуки. Их голоса разлетались по всему салону.
Возможно, если бы моя мама не была русской и не отправляла меня к бабушке на каникулы, я смогла бы представить, что разговор — лишь белый шум. Но к несчастью, я понимала каждое слово и тихо зверела.