— Не хочу тебя еще больше нервировать. Ну и надеюсь, что сама расскажешь.
— Н-да, как все запущенно. Скажи, а ты со всеми такой лапочка или?..
— Или, — не дал я договорить. Мой ответ несколько снизил градус язвительности.
— Почему ты со мной возишься? Недостатка в женском внимании у тебя нет, да и я не красавица.
— Ты права, женщин вокруг вьется море, но вот друзей среди них нет.
— А как же Габи и Ната?
— Они, конечно, хорошие, но мы слишком давно друг друга знаем, чтобы закрывать глаза на тараканов в головах друг друга. Габи — моя первая школьная любовь. Я тогда дурак был, как и большинство подростков. Натворил дел немало, а она стала не только свидетельницей, но и участницей. Боюсь, кроме приятельских отношений, нас не может ничего связывать. Хорошо, что не краснеем и не отводим глаза при встрече.
— А Ната? — Лия старательно уводила разговор подальше от себя, но я был не против, если ей от этого становилось легче. Я, конечно, не привык открываться перед кем-то, только вот глупо требовать откровенности от другого, если сам на нее неспособен.
— Ната — это головная боль моего брата. Она второй год ему мозг выносит. Он уже на стенку лезет, но понять, что у нее в голове, не может.
— Вы что, все друг с другом как-то связаны?
— Почти. С кем не знакомы, то наслышаны. Но ведь ты тоже не из бедной семьи? Браслетик-то, что ты постоянно прячешь под пластиковым уродством, стоит, как новый дом в этом городе. И не смотри на меня так, я для мамы подобный покупал на юбилей.
— И давно ты знаешь? — Амалия обернулась и посмотрела на меня так, будто от моего ответа зависит ее судьба. Можно было соврать, но зачем?
— С первого дня, — она выдохнула. — Я ответил на все твои вопросы? Хочешь еще о чем-нибудь спросить?
— Нет. То есть да. Почему Мышка?
«Как же мне нравится, когда она смущается!»
— Я не хотел тебя обидеть, правда. Просто ты мне очень этого зверька напоминаешь.
— Такая же серая и противная?
— Нет. Такая же милая, маленькая и пугливая.
«Удивительно, она способна улыбаться. Значит, не все потеряно».
— Пожалуй, я не против такого прозвища.
У меня в душе как будто кто-то проколол воздушный шарик, что давил на легкие. Стало так легко и свободно.
— Не радуйся сильно, я могу и передумать.
— Хорошо, вечеринку закачу только на двоих.
— Спасибо за то, что ты рядом. С тобой я чувствую себя кому-то нужной, живой. Раньше для меня единственным таким человеком был Тоби. Он мой маленький ангел, без него я бы давно сломалась, — от ее таких простых и искренних слов стало так грустно. Она, одинокая и сломленная, нашла утешение в том, кто со свой жизнью разобраться не может. Какой из меня спаситель?
***
Амалия
Разговаривать с Кристианом оказалось очень приятно. Ему удалось меня успокоить без показного сочувствия. Меня всегда раздражало, когда люди лезут со своим мнимым участием: «Милая, успокойся, оно того не стоит» — или: «Поищи плюсы во всей этой истории». Им же на самом деле нет до меня никакого дела, зато плюсик себе они могут поставить, чтобы потом сказать: «Мы попытались помочь бедной девочке, но она безнадежна». Он же просто позволил мне покопаться в его душе. Как оказалось, лучший способ успокоиться — услышать, что не только у тебя проблемы. Вот никогда бы не подумала, что такой человек, как Кристиан, страдает от одиночества.
Наверное, позволить называть себя этим странным прозвищем — лишь несоизмеримо малая награда за его помощь. Неподдельная радость на лице блондина только подтвердила, что я все правильно сделала. Возможно, мы все-таки станем друзьями, если я, конечно, вспомню, как ими быть.
«Ну Мышка так Мышка, не кикимора и не крыса же».
— Ты удивительная! С тобой никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Сегодня я втащил тебя в свою комнату. Многие девушки, у которых нет твоей фобии, устроили бы скандал, но ты промолчала, и даже паники, как мне показалось, не было. А вот на вполне безобидное прозвище вспыхнула, как спичка.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Я заметила, что с тобой легче переношу прикосновения и вторжения в личное пространство. Наверное, в этом виноват вечер, когда ты подрался с Ларсом. Я хотела оградить тебя от боли.