Брат выдержал с нами не больше часа, потом сказал, что его вот-вот стошнит, — такие мы сладкие, — и сбежал. Но что бы он ни говорил, я-то знаю — он просто завидует, потому что его мечта хоть и близко, но считает его только другом. Когда сам несчастен, тяжело видеть счастье других.
Он пообещал забрать Амалию вечером в кампус. Она была категорически не согласна, но ей надо было отдохнуть, привести себя в порядок. Не может же она вечно сидеть со мной. У нее из вещей было только пришедшие в негодность платье да больничный халат.
Мне нужно было поговорить о том, что случилось, о моем отце, но я трусил. Страшно подумать о том, что Мышка может меня оттолкнуть. Хотелось еще минуту, час, день провести в этой зыбкой реальности благополучия и любви, не трогать старые шкафы с секретами.
Неудивительно, что Лия сама завела этот разговор. Выяснилось, что Шон оказался еще большим мерзавцем, чем я представлял. Она знала почти все, кроме того, что именно мой папаша оплатил услуги Карлоса. Амалия была уверена, что все дело в поездке в Аргентину. Я малодушно не стал ее переубеждать — может, она бы и помогла докопаться до сути раньше, но я смолчал и принял ее версию. Для меня ночным кошмаром стали ее глаза, в которых отражались мои собственные чувства: ненависть и презрение. Я ненавидел себя за то, что был самонадеян, и презирал за то, что я сын человека, для которого одна человеческая жизнь ничего не стоит.
— Почему ты со мной, хотя знаешь, что мой отец пытался тебя убить? — нашел все же в себе силы спросить я.
— Дети не отвечают за сволочизм своих родителей. Я знаю, какой ты, и мне достаточно этого, чтобы доверять.
«Доверять — не любить», — заметил грустный внутренний голос, но я его заткнул. Какая разница, любит ли она меня, если она рядом и смотрит так, как будто я центр ее мир.
Мне хотелось еще много сказать Лии, и в первую очередь попросить прощения за то, что отпустил ее одну в тот вечер. Но скандал, набирающий обороты в коридоре, привлек внимание Мышки. Она встала и приблизилась к двери, чтобы подслушать, и скривилась, как будто съела лимон.
— Только их тут не хватало, — пробормотала она и добавила, уже обращаясь ко мне: — Я посмотрю, что там происходит.
Кого-то, возможно, мог бы обмануть чересчур беззаботный тон, но не меня. Слишком хорошо я успел изучить соседку, чтобы попасться на это. Я уверен, она узнала голоса людей за дверью.
Стоило Мышке выйти, как стало тише. Если бы я мог, то непременно бы выглянул. Так интересно было узнать, кто же все-таки кричал.
Неожиданно дверь в палату приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнул мальчик лет десяти. Он быстро нашел глазами меня и целенаправленно двинулся к стулу для посетителей, и все это, не произнося ни слова. Я тоже молчал, стараясь понять, кто этот малец и что делает в моей палате. Не похоже было, чтобы он заблудился.
Устроившись поудобнее, ребенок уставился на меня. Я почувствовал себя, как в рентгеновском аппарате, только сканировали не то, что внутри, а то, что снаружи. Я тоже рассматривал странного гостя. Мальчик был невысокого роста, худенький, но с пухленькими щечками и светло-русыми волосами. В конце концов, ребенку надоело сверлить меня взглядом своих голубых глазок, и он заговорил.
— Так значит, это ты жених моей Ами? — спросил он предельно серьезным тоном, который обычно используют отцы девушек, когда провожают их на первое свидание.
— Ами? — сначала не понял я. — Ты имеешь в виду Амалию? — мальчик кивнул. — Да, мы встречаемся. А почему тебя это интересует?
— Я Тоби, ее кузен. Я обещал ее защищать! — ответил он пафосно, невольно вызвав у меня улыбку.
— А ей угрожает опасность?
— Еще какая! Только я не решил пока, можно ли тебе рассказать. Если бы она тебе доверяла, то ты бы знал, кто я. — «Логично». — Ладно, скажу. Только ты пообещай, что поможешь ей.
— Клянусь! — еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Кажется, кто-то сказок о доблестных рыцарях перечитал.
Веселье кончилось, как только от начал свой рассказ. Выяснилось, что за дверью находились его мама и старшая сестра, и приехали они из-за Лии. Зачем им это нужно, ребенок не знал, но предположил, что ничем хорошим этот родственный визит закончиться не может.