Про учебу тоже не забывали. Мой испанский позволял мне объяснять грамматику и болтать на различные темы. Кристиан оказался очень старательным учеником. Еще бы! Ведь в наказание за отлынивание ему приходилось заучивать перевод тех самых страниц в тетрадке.
Но самыми волшебными были поцелуи: страстные, нежные, требовательные, мимолетные, те, от которых растворяешься в пространстве и времени. Мы буквально впитывали то недолгое время, что нам отпущено, стараясь не думать о будущем. Для нас существовало только настоящее, в котором мы принадлежали друг другу.
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и мы возвращаемся в кампус, хотя Кристиан должен был провести в больнице как минимум еще неделю. Только ему сильно осточертела белоснежная палата, и остаться там его никто не смог убедить. Вот же упрямый засранец!
Угрозы для жизни и здоровья уже не было, так что пришлось врачу отпустить блондина под расписку домой. Мне с Мэттом выдали рекомендации по уходу за больным и строго-настрого наказали следить, чтобы Кристиан соблюдал постельный режим. Соблюдал. Ага. Для этого пришлось бы его к кровати привязывать, но мы не рискнули, уж больно злобно на нас смотрел блондин.
В возвращении в кампус были свои плюсы: теперь в нашем распоряжении была удобная кровать, в которой можно спать вдвоем. Пришлось, правда, пересилить Мэтью в мою комнату, но он, вроде, не сильно возражал. А вот комендант возражала сильно (настучал кто-то добросердечный), но звонок дяди все уладил. Только теперь все сотрудники знали, что я не просто студентка, а проверяющая. Но что поделаешь? Все равно свою работу я выполняла от силы неделю, а потом было не до этого.
В первую же ночь в кампусе нам устроили сюрприз. Причем обложили со всех сторон. Когда я увидела лицо в окне, закричала так, что Крис выскочил из ванной голый.
«И это я не верила в его рассказ про навязчивых поклонниц? Беру свои слова назад».
Затем настала очередь добровольных сиделок. Этих Крис вежливо благодарил, забирал угощения и отправлял туда, откуда пришли. Но и его терпение не безгранично. Не повезло попасться под горячую руку нашим закадычным подружкам. После того как Кристиан ледяным тоном объяснил Еве с Марго, куда им нужно пойти со своей помощью, на девушек было жалко смотреть. И я бы посочувствовала, если бы мне не пришлось потом полчаса успокаивать распсиховавшегося Криса.
Немного подумав, я нашла выход из ситуации. Сделала табличку на дверь: «Тейлор в комнате напротив, в этой живет бешеная мышь» — и нарисовала забавный скелетик на больничной койке справа и мышь с огромной пастью — слева.
Кристиан был в восторге от моего творчества и даже вызвался самостоятельно его повесить на дверь. Примерно через полтора часа к нам заявился Мэтт.
— Вы тут что, оба моими пациентами решили стать? Так я вам устрою место в клинике. Это что за приколы такие? — разорялся он, размахивая листком с моими художествами.
— Просьба не беспокоить, — спокойным тоном ответил Кристиан. — А что тебе не нравится? Я занят, а ты у нас парень свободный, не пропадать же добру.
— Это ты сейчас про меня или про девушек сказал? — прищурился братец.
— Про всех. И к тому же здесь только правда. Да, Мышка?
Тяжело вздохнув, Мэтт сел на диван и запустил руки в длинные волосы.
— У меня Ната была, мы почти поцеловались, когда пришли какие-то девицы. Она даже слушать не захотела, просто сбежала, — столько боли было в его словах, что я уже десять раз пожалела о своей глупой выходке.
В попытке поддержать его я села рядом и стала гладить мужчину по голове. На меня тут же уставились две пары удивленных глаз. Хорошо хоть промолчали, а то я и так чувствовала себя неловко.
— Не переживай. Хочешь, я с ней поговорю и все объясню? Вот увидишь, вы еще смеяться вместе будете, — предложила я.
— Спасибо, Мышка. Но Ната тебя не станет слушать. Она уже давно живет в своем мире, в котором я совершенно другой человек. Наверное, ей так интереснее. Только я устал уже оттого, что никогда не знаю, добрая она сегодня или злая. Ладно, что-то я расклеился совсем. Пойду спать.