— Нам лучше поспешить к Габи, а то она проснется и что-нибудь с собой сделает. Я знаю, как это бывает, — голос ровный, но внутри — ураган эмоций и чувств.
Мэтт нахмурился, но промолчал, только подозрительно разглядывал Лию, когда та не видела. Я сделал себе пометку в памяти, что нужно будет с ним обстоятельно поговорить. У него же должны быть причины, по которым запретил мне трогать ее, когда ей нужна была моя поддержка? В голове промелькнула шальная мысль: «А что если он заодно с отцом?», — но я быстро выбросил ее из головы, как абсурдную. Для того чтобы Мэтью связался с отцом, последнему нужно начать замечать собственного сына, а этого никогда не будет, папа слишком гордый.
Уже в коридоре Мышка спохватилась и взяла меня за руку. Я немного расслабился, но подозрительность все еще вопила, чтобы я не поддавался. Иногда человек совершает глупости, будучи уверенным, что он прав. Как правило, перед этим они стараются продлить последний момент.
Габриэла в комнате была не одна — рядом сидел Ларс и крепко держал ее за руки. Со стороны казалось, что он не дает девушке встать.
— Ну наконец-то! Я уже за вами послал сестру. Эта, — кивок на Габи, — чуть не выпрыгнула из окна. Если бы я не проходил мимо, то она как минимум покалечилась бы или шею сломала.
— Габриэла, давно ты проснулась? — мягко спросила Ната, но девушка промолчала.
Она сидела в пижамных шортиках и маечке на разобранной кровати. На столе валялись клочки фотографий, которые кто-то пытался склеить скотчем. Взгляд Габи блуждал по комнате, не останавливаясь на предмете дольше секунды. Губы шевелились, но слов было неслышно. Ни слез, ни истерики... и от этого становилось страшно. Она готова была в любой момент сломаться, слишком сильное напряжение скопилось вокруг.
Я мучительно пытался подобрать слова, но в голове поселилась пустота и боль. Шон был для меня другом, а она его любила. Любила так сильно, что готова была отречься от семьи, переехать в другую страну, лишь бы быть с ним рядом. А теперь его нет. Инстинктивно я прижал к себе Мышку, боясь, что она тоже исчезнет.
Мэтью присел на корточки перед Габи, стараясь поймать ее взгляд — и ему удалось. Девушка вздрогнула, к ней пришло понимание, кто перед ней. С нечеловеческим криком она кинулась на брата, и если бы Ларс не продолжал ее удерживать, то не знаю, чем бы все закончилось. У меня сердце заныло от той боли, которой был наполнен этот отчаянный крик.
— Вы мне объясните, что здесь происходит? — злился Ларс, пытаясь угомонить разбушевавшуюся подругу, прижимая ее к своему телу.
— Шон мертв, — произнесла Лия жестко, чем обратила на себя внимание Габи. Несколько секунд под ненавидящим взглядом, и Лия добавляет уже для всех: — Оставьте нас вдвоем.
— Амалия, это не самая удачная мысль, — возразил Мэтт.
— Я с ним согласен, — произнес Ларс. — Она тебя на ленточки порвет.
— Выйдите! Это не просьба!
Даже мне стало не по себе от холода в голосе Лии. Я никогда не видел ее такой уверенной в том, что она делает. Мэтью подошел к Мышке, долго изучал ее лицо, но в итоге разрешил ей остаться наедине с обезумевшей Габриэлой. Единственным, кто отказался выходить из комнаты, оказался Ларс. Он заявил, что максимум, куда он может выйти — это в ванную. Так у него будет шанс предотвратить катастрофу. Как ни странно, Лия не стала упорствовать.
***
Амалия
Сердце защемило от одного только взгляда Криса, такого заботливого, нежного и родного. Пришлось напомнить себе, что ради него я все и затеяла. Ему будет лучше без меня и моих проблем. Он улетит в Аргентину и быстро забудет о девочке с искалеченной душой, встретит ту, что будет приносить только счастье.
Я не собиралась больше возвращаться в эту комнату, поэтому взяла то, без чего не смогу: планшет с портретами друзей, ожерелье из ракушек, подарок Кристиана, мамин карандаш, футболку в память о папе. Я сама удивилась, как мало вещей еще держат меня в этом мире.
Габи мы нашли именно в том состоянии, в котором я и ожидала ее увидеть. Когда умер отец, мама выглядела так же. Она то пыталась уйти за любимым, то кидалась на дядю, обвиняя его и фирму в смерти мужа, но эти порывы были скоротечными, и боль от них не уходила. Поэтому, наверное, она начала пить, сначала понемногу и втайне от меня, потом уже в открытую. Я не могла подолгу находиться с ней, слишком велик был соблазн присоединиться.