Слов ему показалось мало, и новый поцелуй опалил меня. В нем больше не было надрыва и нежности, только всепоглощающая любовь, которая разжигала пожар в моем сердце. В этом огне сгорало прошлое, оставалось только настоящее и он — мой зеленоглазый ангел.
— Лия! — простонал Крис. — Мы должны остановиться, боюсь, потом я уже не смогу.
— И не надо, главное — не давай мне вспоминать.
С этого момента реальность престала для меня существовать, были только жар прикосновений, руки, заставляющие выгибаться им навстречу, глаза, до которых сузилось пространство вокруг, хриплый шепот, не позволяющий мне уйти в прошлое.
— Как же я люблю тебя! — произнес Кристиан, прежде чем слиться со мной в единое целое, когда даже души переплетаются, проникая друг в друга. — Обещаю, сегодня будем только мы.
Крис сдержал обещание, отдавая мне столько любви и нежности, что мое тело неспособно было принять. Шептал мое имя, не давая мне проводить параллели с прошлым. В тот момент мы принадлежали только друг другу. Ни Карлос, ни Маркус не могли прорваться через те чувства, что окутывали наши тела.
После мы долго лежали на диване, наблюдая, как ночь постепенно отдает свои права новому дню, слушая, как шелест дождя сменяется мелодичной трелью птиц. Я не знала, что будет с нами дальше, что принесет новый день, но впервые со мной была надежда, у которой изумрудные глаза, сильные руки и огромное любящее сердце. Я провела рукой по груди моего мужчины. Иногда не нужны были слова, чтобы почувствовать себя любимым. Сердца говорят лучше всяких слов, отбивая ритм в такт. Вот теперь я отпустила прошлое. Оно еще не раз напомнит о себе, но уже не принесет той боли, которая разрывает на куски, мешая жить.
— Я люблю тебя, мой зеленоглазый ангел.
— И я тебя, мой Мышонок. Спи, родная.
Эпилог
Три года спустя. Кристиан
Я шел по побережью и улыбался. В моих руках был небольшой букет сирени и корзинка зеленых яблок. Редкие прохожие провожали меня недоуменными взглядами. Но я не обращал на них внимания — впереди на клетчатом одеяле под огромным зонтом сидела та, без которой я не представлял своей жизни. Лия заметила меня и приветливо помахала рукой, но я даже не ускорил шаг. Знал, что она никуда не денется.
Достигнув цели, я наклонился и вручил букетик полевых цветов имениннице, в ответ на который получил восторженный взгляд. Поцеловав мою Мышку в щечку, я осторожно погладил уже округлившийся животик. Именно его пассажиру предназначался второй мой подарок — яблоки, которые до беременности Лия терпеть не могла, а сейчас поглощала тоннами.
— Шон, не заходи в воду, а то все маме расскажу, — крикнула Лия маленькому мальчику трех лет, который пытался поймать рыбок в воде. — Тоби, присмотри за мелким, а то мне Габи голову оторвет, если он заболеет.
— Уже примеряешь на себя роль строгой мамочки? — спросил я, кладя голову на колени Лии.
— Ага. Эти двое решили, что раз я беременна, мне необходима практика, и со словами: «У нас второй медовый месяц» — умотали в неизвестном направлении.
После всех событий в лагере Ларс постоянно находился с Габриэлой, поддерживал, помогал, смешил. Когда их дружеские отношения переросли в роман, никто не заметил. Но сразу после рождения смешного медвежонка, который был удивительно похож на Габи — от отца ему достались только глаза и небольшой аккуратненький нос, пара поженилась. Им тогда было не до развлечений, поэтому свадьба вышла скромная и тихая, только для самых близких, в круг которых по странному стечению обстоятельств попали и мы с Мышкой.
Лия до сих пор считала себя виноватой в смерти Шона, ни мне, ни Мэтту не удалось ее в этом переубедить, как бы мы ни старались. Этим беззастенчиво пользовались Габи и Ларс, подкидывая нам периодически ребенка. Так что насчет второго медового месяца они сильно лукавили — второй десяток уже пошел.
— Интересно, мы будем такими же, когда родится наша девочка? — мечтательно спросила Лия, зарывшись пальцами в мои волосы.
Я приоткрыл глаза, выплывая из сладкой неги — меня несказанно удивил ее вопрос. За эти три с небольшим года я уже привык, что моя Мышка абсолютно не способна мечтать. Она жила сегодняшним днем и наотрез отказывалась представлять, какой наша жизнь станет в будущем. Во многом этому способствовал затянувшийся судебный процесс над моим отцом. Почти три года длилось разбирательство, и мы никак не могли почувствовать себя в безопасности.