Спустя еще какое-то время мне стало стыдно. Взрослый мужик, а веду себя... Я осторожно отодвинул комод и вышел из комнаты. А ведь Бродский говорил, не выходи из комнаты...
Тишина. Медленно иду по коридору, испуганно озираюсь. Нигде никого, все на своих местах. Я обследовал квартиру и нигде ничего подозрительного не увидел. Осталось проверить только спальню. Уже почти спокойный я вошел туда, вслух насмехаясь над собой:
- Придурок недоразвитый. Ну как можно было до такого докатиться? Психушка по тебе плачет.
Спальня была пуста. Я окончательно расслабился, и собирался было уже уйти, когда почувствовал что-то неладное и замер. В комнате кто-то был. Что-то наблюдало за мной. Я чувствовал это кожей, нутром, черт его знает чем, но чувствовал.
Я осмотрел каждый угол и застыл, перестав дышать. Я понял, что было не так. Мое отражение, в большом зеркале на дверце шкафа, не повторяло моих движений. Я стоял к нему боком и краем глаза видел, что оно стоит ко мне лицом.
Я всерьез планировал завизжать и броситься наутек, когда услышал:
- Не стоит. Это ничем тебе не поможет.
Я не выдержал и взглянул отражению прямо в глаза. В зеркале был я.
- Что удивлен? Ожидал увидеть чудовище? Самый страшный монстр здесь ты, - паскудно усмехаясь, сказал мой двойник-отражение.
- Че за хрень? - соригинальничал я дрожащим голосом. По мне так собственное отражение, живущее собственной жизнью, не менее страшно, чем какой-нибудь монстр.
- Присядь, бедняга, на тебе лица нет, - рассмеялся двойник. - Побеседуем.
Я понял, что мне и правда невероятно сложно держаться на ногах и сел прямо на ковролин, облокотившись на супружеское ложе. Глаз с отражения не сводил. Оно, благо, что не вылезало из зеркала. Я считал и это уже хорошо.
- Что тебе нужно от меня? - решился я на вопрос.
- О, все предельно просто. Мне нужно, чтобы ты умер, - заявил двойник и обезоруживающе улыбнулся.
Я открыл рот от удивления.
- Давай сразу расставим все точки над "и", - продолжило отражение. - Сегодня ты умрешь, это уже не обсуждается. Я все устроил.
- Как это все устроил? - пролепетал я.
- О, все очень просто, - воодушевился двойник, прохаживаясь в зазеркалье внутри шкафа, - ты уже умираешь, просто еще не почувствовал этого. Я подсыпал яд в банку с кофе, и ты его выпил. Потом я запугал тебя, чтобы ты посидел в комнате и дал яду время подействовать.
- Что за яд?
- Этого я тебе не скажу. Мало ли, вдруг ты ломанешься в больничку и там найдется противоядие.
- Да кто ты такой? - возмутился я, собрался было встать, и ломануться в больничку. Но неожиданно понял, что у меня нет сил подняться.
- Я это ты. К моему глубочайшему сожалению, - вздохнул двойник.
- Тогда ты должен понимать, что убивая меня, убьешь и себя, идиот, - пробурчал я. Внезапная судорога боли заставила меня забыть о намерении куда-то идти. Я обхватил живот руками и свернулся калачиком, чуть покачиваясь, не в силах сидеть неподвижно. Мой враг рассмеялся.
- Я давно мертвец, твоими стараниями. А это, - он небрежно махнул в мою сторону рукой, - это моя месть. Помнишь, о чем я мечтал в юности? Помнишь, какую жизнь я хотел? Что ты сотворил с моими мечтами? И все в угоду своей лени.
- Нет, нет, не перебивай, - остановил он меня, пытающегося вставить словечко. - Я помню, как ты оправдывал свою никчемность. Мол, у тебя же семья, ради нее пришлось поступиться многим.
- Я помню все твои гнидушные объяснения, - все больше распалялся двойник в зеркале. - И что же? Это, по-твоему, семья? Это семья спрашиваю я тебя? Это убожество, а не семья. Пародия! Пародия на семью, пародия на жизнь!
- Я ненавижу тебя! Ненавижу за твою ничтожность... И потому сегодня ты сдохнешь, - он помолчал немного и продолжил совсем печально. - Я хотел любить, я хотел творить, не желал довольствоваться малым... А ты что сделал? Притащил в дом эту бабу. Я даже смотреть на нее не могу. Не знаю, как ты с ней спишь. И сыночка придурка вырастил. А знаешь, что самое ужасное? Что даже они тебя презирают.
Он сплюнул прямо на пол, а я вздрогнул, испугавшись гнева жены. Плевок на полу это повод для недельной истерики. Тут же сообразил, что все произошло лишь в отражении, и расслабился, а потом мне стало стыдно и душно. Душно от самого себя. Я понимал - нужно защищаться, найти важные и убедительные доводы. Когда нечего сказать, но сказать что-то очень хочется, получается только выставить себя дураком.
- Но меня устраивает моя жизнь, - промямлил я.
- Это неправда! Никого не устраивает такая жизнь. Ты просто миришься с ней.