— Не бзди. Ни черта они тебе не сделают. Помурыжат, конечно, раз есть сигнал… Работа у них такая. Разборки по твоей стрельбе прошли, все легально. А после драки кулаками размахивать, то дело такое…
— Да я и сам понимаю. Но обидно. Я эту курицу вытаскивал, очком рисковал, а она такое вытворяет, — в глазах появилась предательская, едкая влага.
— А чего ты ждал? Море пива и цистерну водки? Или большой человеческой спасибы?! У бабы дом взорвался, все, что за жизнь нажила, сгинуло. Пойми! Жить ей негде. Денег, на сколько я знаю, тоже нет. Это тогда ты был героем, а теперь ей светит реальный шанс в бездомных оказаться. Вот и пытается содрать хоть что-то. Об этом мне сами прокурорские вчера под пиво рассказали. Но я не думал, что все всерьез так будет.
— Ну почему с меня?!
— Ну а с кого? Мужик ее преставился, отбирать у него через суд нечего. С господина прокурора точно ни шиша не получишь. Богатой родни нет. Государство только на словах да перед выборами о нас, убогих, вспоминает. Остаешься ты — хоть какой-то шанс облегчить положение. Написать во все инстанции, что превысил полномочия, не сделал все возможное для спасения имущества, ей теперь похрену. Ситуация то раковая. Так что жди. И в суд пойдешь, и по допросам набегаешься. В общем, попьют кровушки. Знаешь поговорку: Хотели как лучше, а получилось КАК ВСЕГДА…
Он еще долго что-то говорил, объяснял, утешал, давал советы, однако опер его больше не слушал. Сознание того, что лишившаяся всего барахла, но сохранившая самое ценное — жизнь, женщина пошла на такой отчаянный, не человеческий шаг, давило паровым прессом. Хотелось размазаться по земле, чтобы не видеть, не слышать, не ощущать этого. В груди нестерпимой болью разрасталась обида. Словно сомнамбула, старший лейтенант Масик поднялся к себе в кабинет, взял чистый лист бумаги и что-то долго, старательно выводил. Затем подколол к нему удостоверение, еще раз проверил текст, беззвучно повторяя написанное губами. Через пять минут он без стука вошел в совершенно другой, побогаче, кабинет, молча положил написанное на стол и так же, не говоря ни слова, вышел. Еще через минуту Разков миновал дежурную часть, совершенно не замечая попавшегося на встречу, прячущего в пол глаза, Колюню, и оказался на улице.
Зазвенела трещотка пульта дежурного. Вызывал Сам.
— Где Разков?! Где!
На столе, перед ошалевшим от такой наглости начальником лежал рапорт. Под каллиграфически выведенной «шапкой» большими буквами было написано:
ДА ПОШЛО ОНО ВСЕ В…
Март 2006 г.