Лотти подняла свои аккуратно выщипанные брови.
– Что так?
– Честно говоря, Лотти, мне нужна работа. Причём быстро.
Карие глаза Лотти внимательно смотрели на неё.
– То есть из твоей работы на острове ничего не вышло?
Белла покачала головой.
– Ну давай, скажи мне это. Любой на твоём месте сказал бы. Давай, скажи: «А я тебе говорила!»
Лотти выглядела оскорблённой:
– Я никогда не говорю: «А я тебе говорила». Кроме того, я же ничего не знаю.
– Но ты никогда не доверяла Франсису.
– Я только считала, – осторожно произнесла Лотти, – что «поработай годик бесплатно моей ассистенткой, затем я дам тебе работу» не звучит как честная договорённость. Или достаточно надёжная.
– Ты была права, – мрачно сказала Белла.
– Хочешь поговорить об этом?
Белла пожала плечами. Она покрутила в руке бокал с вином и уставилась на рубиновую поверхность, как будто увидела там что-то иное, чем отблеск огня в камине.
– Не было никакой работы? – решилась спросить Лотти.
– Нет, была одна работа. Одна работа. И примерно двадцать женщин, которым Франсис её предложил.
Лотти выпрямилась в кресле, расплескав при этом вино.
– Боже мой! Ну, хитрец! – произнесла она чуть ли не с восхищением в голосе. – Двадцать?
Белла заставила себя улыбнуться.
– Не одновременно. Они появлялись и исчезали – обычно когда выяснялось, что работа состоит в подсчитывании рыб. Я продержалась дольше, чем практически все остальные.
– Хм… Почему?
– Ты же меня знаешь, Лотти. Я никогда не чувствую, что проиграла. – Голос Беллы звучал раздражённо. – Кроме того, я немного учила детей, и это давало мне ощущение, что я делаю что-то реальное.
– Это лучше, чем считать эту дерьмовую рыбу, – сочувственно ответила Лотти.
Белла допила свой бокал и взялась за бутылку.
– Да, это можно сказать во весь голос. Кстати, Франсис очень кисло на это реагировал, – добавила она с удовлетворением. – Я, дескать, должна быть при нём, прислуживать ему, а не работать у жителей деревни. – Она подлила вина и Лотти. – Выпьем за фурункул на заднице Франсиса Дона – пускай он выскочит надолго!
Глаза Лотти заблестели.
– Выпьем за это!
Обе торжественно подняли бокалы.
– Что ты собираешься делать?
Белла покачала головой.
– Не имею ни малейшего понятия. Не пойми меня неправильно. Я рада, что поехала туда. Я многому научилась. Но… ну, я не думаю, что я прирождённая защитница природы. Я люблю людей больше, чем рыб.
– Ну наконец-то, слава Богу.
– Я подумала, что могла бы получить образование «Английский как иностранный язык». Как ему учить. Мне показалось, что у меня это хорошо получится. Но у меня куча долгов, и отец лишит меня наследства, если я не начну быстро зарабатывать деньги. Поэтому я завтра пойду в агентство по трудоустройству.
Лотти озабоченно смотрела на неё.
– Разве ты не сказала, что оплатила свой последний счёт, когда мы закончили колледж?
Белла скорчила гримаску.
– Да, я помню. Но мне надо найти работу так или иначе. Кроме того, я испытываю сентиментальное желание вновь получать зарплату.
– Ну, это достаточное основание. Но подожди до понедельника. У меня есть приглашение на фан-та-стиче-скую вечеринку в субботу вечером. Ты должна пойти со мной.
– Класс, – откликнулась Белла и внезапно резко зевнула. – Ох, извини.
– Я дам тебе бутылку с тёплой водой, – сказала Лотти. – Отопление в комнате не работает уже несколько недель. А теперь тебе пора в кровать.
Белла неуверенно поднялась с софы, почистила зубы и рухнула в постель, где проспала четырнадцать часов кряду.
Когда она проснулась, Лотти не было. На столе в крошечной кухне лежали две записки.
Первая была типичной для Лотти Хендред.
«Очень изысканная вечеринка сегодня вечером, выбери себе платье, можешь взять любое».
Вторая была о телефонном звонке. «Звонил Робопоп, хотел узнать, здесь ли ты. Говорит, чтобы ты не звонила матери в воскресенье слишком рано. Болван».
Последнего слова она могла бы и не писать, подумала Белла. Лотти всегда недолюбливала Кевина. Белла не раз ей говорила, что он не ответственен за ту одержимость матери, с которой она взбирается по светской лестнице местного общества и дамского гольф-клуба. Но Лотти никогда ей не верила. Склонившись над запиской, Белла почти слышала голос матери, говорившей: «Не звони мне слишком рано». Не звонить тебе слишком рано? Ну, большое спасибо, мама.
Белла вдруг так рассердилась, что она точно осознала, что ей делать. Она не будет рыться в Лоттином шкафу, даже несмотря на то, что они три года в университете с радостью обменивались одеждой. И до университета тоже. Она потратит деньги Кевина, которые он дал ей для успокоения своей совести, на платье и шикарные туфли, она пойдёт на эту вечеринку и будет танцевать до завтрашнего утра, а то и до послезавтрашнего!