Наконец Кора в последний раз удовлетворенно кивнула.
– Только не трогайте ленты и шпильки, мисс Эви, – сказала она. – У вас такие тяжелые волосы, что прическа от лишних прикосновений может рассыпаться.
Эви, сидевшая на низком табурете перед туалетным столиком, резко повернулась к горничной.
– Да я даже не притронулась к ним! – воскликнула она.
Кора понимающе фыркнула, чего и следовало ожидать от горничной, которая много лет прислуживала сестрам.
– Но вы все равно об этом думаете, – сказала Кора. – Сейчас прическа просто великолепна, так что ни к чему вам ее трогать и портить.
Эви посмотрела на ленты абрикосового цвета, затейливо переплетенные с ее волосами. Это позволило локонам виться на висках и шее в хорошо продуманном художественном беспорядке. Ленты по цвету идеально подходили к ее платью, красивая прическа, сделанная со вкусом, подчеркивала красоту ее густых, медового цвета волос. К несчастью, усилия Коры пропали даром, как только Эви надела очки. Большинство мужчин критически относятся к девушкам в очках, совершенно напрасно предполагая, что видят перед собой особ, не имеющих поклонников. Учитывая способность Эви терять дар речи в присутствии мужчин, такие предположения были в целом правильными. Эви понятия не имела как флиртовать, хихикать или восторженно внимать разглагольствованиям молодых людей о своих лошадях, заключенных пари или выгодной партии нюхательного табака. По правде говоря, иногда на светских мероприятиях ей надоедало подпирать стены вместе с компаньонками или пожилыми леди, но Эви как-то научилась не обращать на эти вещи внимания, так же как и на свои наряды. В конце концов, Майклу она нравится и такой, а потому нет смысла волноваться.
Вновь появившегося на горизонте Уилла Эндикотта больше не было в ее жизни. Майкл объявил ей, что намерен просить ее руки у родителей. И единственная причина, почему он до сих пор этого не сделал, – это боязнь, что леди Риз может не дать своего согласия. Майкл думал, что продолжительное ухаживание за мисс Уитни позволит леди Риз лучше узнать его и понять, как он предан Эви.
Но теперь, когда ухаживание затянулось больше чем на год, Эви решила, что ждала уже достаточно долго. Чем быстрее они с Майклом поженятся, тем скорее она выскользнет из-под строгого каблука матери.
Пока Кора наводила в спальне порядок, Эви представила свое будущее с Майклом Боумонтом. Она собиралась жить с ним спокойно и в довольстве, сосредоточившись на благотворительной работе. Светская жизнь интересовала Майкла не больше, чем Эви, и факт его принадлежности к католической церкви – несмотря на то что он был выходцем из аристократической семьи, – говорил о том, что он, как и Эви, немного не от мира сего. Именно это обстоятельство в самом начале отношений и привлекло ее в Майкле. Она была уверена, что их ждет благополучная совместная жизнь, и Эви не понимала, почему отсутствие страстной любви к этому человеку может послужить помехой счастливому браку.
Но истине соответствует как раз противоположное, что в полной мере продемонстрировало сегодняшнее неожиданное появление Уилла. Проведя всего несколько минут в его обществе, Эви вдруг поняла, что пытается справиться с сильными и абсолютно сбивающими с толку чувствами. Не этого она хотела. Больше ей этого не надо. Ей нужен Майкл и спокойная совместная жизнь, а не лихорадочная, почти отчаянная любовь, которую она когда-то испытывала к Уиллу.
Эви взяла перчатки и уже решила отправиться за Аделин, открыв дверь, соединяющую их комнаты, как вдруг услышала знакомый стук каблучков в коридоре.
– Черт возьми! – пробормотала Эви и тут же изобразила на лице некое подобие приятной улыбки.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла леди Риз.
– Ты можешь идти, Кора, – сказала леди Риз, не замечая быстрый книксен горничной.
Кора выскользнула за дверь, успев ободряюще подмигнуть Эви. Той пришлось закашляться, чтобы скрыть смешок.
– Что это ты кашляешь, Эвелин? – спросила ее мать. – Здорова ли ты?
– Просто я подумала кое о чем забавном, вот и все, – ответила Эви.
– Я прошу тебя держать себя более осмотрительно, – отрезала леди Риз. – Есть вещь, которую не выносят мужчины, – это женщина, считающая себя очень умной. Тебя уже и так считают синим чулком, а это губительно, как тебе хорошо известно.
– Да, мама, – покорно ответила Эви.
Похожие вариации этой лекции она слышала каждый день на протяжении последних десяти лет, и ее негодование постепенно сошло на нет. Мать твердо верила, что такие увещевания являются частью ее материнских обязанностей, а Эви была уверена, что она даже не подозревает, как больно могут ранить ее резкие слова. Мать действительно любила ее, но в том, что дочь служит вечной причиной для недовольства, сомневаться не приходилось.