— Её нужно отнести в лекарское крыло — спокойно произнес Баль, пока остальные стояли молча. — А я пока закрою портал, и всё перепроверю ещё раз.
— Я не понесу! — тут же отозвался Вальдер — Её по кускам девки разберут. Как только я сделаю пару шагов из кабинета! Извините, то я не по тем делам. Я серьезно… А вдруг ее нельзя переносить?
— Я тоже не понесу! — категорично заявил Фиэр, косясь на Ирису. — Но я могу попробовать её перенести через портал! Мало ли, какие там повреждения. А еще… еще я крови боюсь… Вот честно… Меня мутит…
— Никаких больше порталов! — рявкнул я, чувствуя ответственность за происходящее. — Полюбуйтесь на ваши порталы!
— Её нужно отнести! — высказался Литаниэль. — Но я не донесу. Тем более, если она умрет на моих руках, то по эльфийской традиции, я должен взять обет молчания на триста лет, чтобы умилостивить богиню жизни.
— Если ты сейчас не замолчишь, то я принесу жертву твоей богине! Интересно, оценит ли она бусы из твоих зубов? — процедил я, злясь неимоверно.
— Нет, богиня жизни принимает дары только от посвященных! Лучшие эльфийские маги выращивают для нее цветы! — задушевно начал Литаниэль, снова ностальгируя по своей малой эльфийской родине.
— Цветы научились выращивать, думаю, с зубами справятся! — огрызнулся я, понимая, что злюсь на них. Люди не любят своих ошибок. Они стараются уничтожить их, и даже память о них. Им проще уничтожить ошибки, чем вынести уроки. Когда человек пытается забыть о своих ошибках, он забывает и уроки.
— Хорошо, — выдохнул я, склоняясь над телом. Мне даже страшно к нему прикасаться. — Но я вам еще припомню. Агата, идёшь со мной.
— Бессмысленно, — негромко отозвалась она, пока мы шли по коридору. — Девочка — не жилец, даже мои снадобья не помогут, Дэлион. Она обречена.
— Послушай, Агата. Еще одно такое слово, и это будет твое последнее слово, которое ты сказала в стенах Академии. Я думал, что целители будут сражаться за жизнь до конца. Почему-то считал, что они борются за каждый вдох.
— Я просто предупредила, — нервно отозвалась Агата. — Просто предупредила. И я не вижу в этом ничего плохого! Мы, целители, видим смерть очень часто… Просто для нас это — обычное дело. Я и ученикам об этом говорю. Если мы будем пропускать сквозь себя каждую смерть, то, поверьте, уважаемый ректор, в следующий раз будет недобор на факультете целителей.
Какая же она легкая… Такая хрупкая и невесомая. Интересно, почему сейчас я думаю именно об этом. И платье на ней было красивое… Кто она? Сколько ей лет? Почему я мысленно задаю эти вопросы и пытаюсь придумать ответы. А может быть, она была счастлива до того момента, пока наша магия не дернула ее… А вдруг это — действительно наша вина? Моя вина? Я мог бы проверить расчеты еще раз. Мог бы дать дополнительную силу заклинаниям. Демоническая магия намного сильнее обычной. Мне же ничего не стоило… А ей стоило жизни. Надо было подстраховать ее заклинанием… Надо было… Какие неприятные слова. Может, мой отец тоже постоянно повторял их мысленно, думая о маме… А вдруг, если бы отец тогда был был рядом с ней. Если бы смог ее спасти… Не знаю как, но смог бы… Я бы тогда обнимал ее. А она обнимала бы меня… Я бы никогда бы не рос один, спрятанный от любопытных глаз, вдалеке от всего мира, не был бы живым напоминанием для отца. Я знал, что он меня любит, что гордится моими успехами, но при этом я был живым напоминанием о маме… Отец писал, что хотел бы меня увидеть, но я так похож на мою мать, что у него разрывается сердце. Разбитое сердце Императора Демонов, чей сын живет под охраной, ни в чем не нуждается, но чувствует себя очень одиноким. И лишь иногда, во сне, я видел что-то, что заставляло мое сердце ликовать от радости. Только во сне у меня были мама и папа. Только во сне, у меня была семья.
— Господин ректор, господин Ректор, ГОСПОДИН РЕКТОР!”!!! — наконец услышал я, чувствуя, как Агата трясет меня за плечо. — Господин Ректор, я сделала всё, что могла, она протянет пару часов. Даже если бы мой магический резерв был полон, я бы не смогла залечить все увечья. Мне жаль. Думайте обо мне, что хотите…
Она вышла из палаты, прикрыв дверь. Почему она оставила меня наедине с этой девочкой? Почему я должен решать ее судьбу! Мы с ней не знакомы! Мы даже ни разу не разговаривали… Я смотрел на бледное, очищенное от крови, лицо, рыжие локоны, пламенем костра, обжигающие подушку. Она еще дышит. Как же тяжело она дышит… Почему мне страшно слышать ее дыхание. Она не хочет умирать. Неужели так умирают люди? Неужели именно так умирала моя мама? Отец? Я никогда за свою жизнь не видел смерть так близко. Я только слышал о ней… А если бы эта девочка была бы моим родным человеком? Что если бы я ее знал и видел как она умирает? Что в этот момент чувствуют люди? И так ли страшна смерть? Демоны практически бессмертны — исключения составляет только хрусталь, который добывают гномы в своих пещерах.